Ганди также стремился дать крестьянам образование. По его мнению, главным недостатком англосаксонской системы образования был отрыв от реальности и повседневной жизни подавляющего большинства населения Индии. В частности, преподавание иностранного (английского) языка и обучение на нем воздвигло преграду между миллионами деревенских жителей и привилегированными горожанами. Ганди созвал совещание индийских педагогов, и они вместе выработали программу образования на хинди и других индийских языках, приближенную к практическим потребностям населения и сходную с той, которую в странах континентальной Европы, включая Россию, преподавали в реальных школах и училищах.
Ганди посоветовал конгрессу проводить свои сессии в деревнях. На первой такой сессии в Файзпуре он с удовлетворением отметил, что без городского шума и суеты лучше работается. Ганди разослал волонтеров по деревням, чтобы наладить там кустарные производства. Он упорно заставлял ИНК повернуться лицом к деревне.
Ганди публиковал материалы по диететике, говорил о пользе добавления в рацион крестьян зеленых листьев различных растений. В статье «Все о рисе» Ганди советовал употреблять в пищу неочищенный рис. Женщин он убеждал отказываться от ношения чадры, рассказывал крестьянам о преимуществах кооперации, помогал организовать обучение грамоте крестьянских детей. Ганди везде выступал в защиту прав «неприкасаемых», проповедовал веротерпимость и дружбу разных общин. В «Янг Индиа» и «Хариджане» Ганди писал о необходимости объединения народа и внесения в широкие массы чувства национального самосознания, гордости за свою родину.
Противники Ганди, а это не только британские колонизаторы, но и индийские религиозные и националистические экстремисты, тоже не дремали. В Пуне в него бросили бомбу, от взрыва которой пострадало семь человек, но Ганди остался цел и невредим. Власти радовались, что Ганди отошел от политики и занялся общественной деятельностью, которая непосредственно не угрожала британскому господству в Индии.
Многие члены конгресса были огорчены самоустранением Ганди от руководства партией. Неру упрекал его за самоизоляцию, осуждал принятие конгрессом резолюций о прекращении кампании гражданского неповиновения и о возрождении свараджистской партии. Неру находился в состоянии глубокой депрессии из-за решения Ганди выйти из конгресса.
Ганди убеждал Неру, что изменилась лишь тактика борьбы, но не конечная цель. «Я остаюсь все тем же, каким вы меня узнали еще в 1917 году и позднее, — писал ему Ганди. — Я желаю полной независимости для нашей страны». Те резолюции, которые Неру сейчас осуждает, утверждал Ганди, сыграют важную роль в борьбе за независимость Индии.
Ганди тоже переживал душевные терзания. Он видел, что его огромные усилия в пропаганде «деревенского социализма» приносят ничтожный результат. Возврата к натуральному хозяйству, которое могло бы кормить, одевать и полностью удовлетворять другие потребности крестьян, не получалось. Бедность, голод, социальное неравенство оставались уделом индийской деревни.
Но Ганди работал не покладая рук, практически не отдыхая. Но единственное, что ему удалось достигнуть, — домашнее прядение и ткачество превратилось в самое почитаемое занятие индийцев. Одежда из домотканой ткани стала, по выражению Неру, «мундиром национальной свободы». Даже богатые люди теперь носили домотканую одежду, но отнюдь не собирались делиться своим имуществом с бедняками.
Ганди все чаще объявлял недели молчания. В начале 1936 года он более десяти недель находился в состоянии сильного нервного расстройства. Когда люди превозносили и почитали его и его учение, Ганди отвечал, что гандизма не существует и он не желает оставлять после себя новую секту. Но тем не менее гандистское направление в конгрессе оставалось преобладающим.
Формальный выход Ганди из конгресса не поколебал его престиж в массах, а его популярность как общенационального лидера в результате «хождения в народ» еще больше возросла. Теперь он не отвечал ни за какие тактические маневры конгресса и его соглашения с британскими властями по поводу выборов в законодательные органы. Конгресс, сохранив свое преимущественное влияние среди имущих классов Индии, которые только и были допущены к выборам, получил в ноябре 1934 года более половины голосов и мест в центральной законодательной ассамблее. Большую роль здесь сыграли как свараджисты, так и левое крыло во главе с Джавахарлалом Неру.
В ноябре 1933 года образовалась единая Коммунистическая партия Индии, подчинявшаяся Коминтерну. Коммунисты пытались создать в соответствии с коминтерновскими установками единый антиимпериалистический фронт. Для этого коммунисты влились в конгресс, рассчитывая со временем подчинить ИНК своему влиянию. На выборах коммунисты имели единые списки с конгрессом, выступая самостоятельно только по рабочей курии.
Внутри ИНК образовалась также левая конгресс-социалистическая партия. В дальнейшем немало конгресс-социалистов вступило в Коммунистическую партию. Но коммунисты не могли сравниться по влиянию с гандистским большинством конгресса.
Победа конгресса привела к тому, что в центральной законодательной ассамблее проект закона об управлении Индией, созданный на основе рекомендаций конференции круглого стола, был провален. Новую конституцию пришлось утверждать парламенту в Лондоне. В Индии же ее назвали «рабской конституцией».
Прошли стачки докеров и железнодорожников. Новые профсоюзы влились во Всеиндийский конгресс профсоюзов; возник Всеиндийский крестьянский союз, появились Всеиндийская федерация студентов, Всеиндийская ассоциация прогрессивных писателей и Всеиндийская конференция народов княжеств. Происходил рост национального самосознания индийцев, восприятие ими Индии единой родиной. Это радовало Ганди, который сделал как никто много для становления индийского национального самосознания.
Выступая на всеиндийской конференции литераторов, Махатма заявил, что, будь его воля, он наложил бы запрет на все публикации, которые поощряют религиозную обособленность, фанатизм и ненависть. «Я хочу, чтобы искусство и литература могли говорить с миллионами… Наша литература убога, — признался Ганди. — Мне не нравится литература для литературы».
12–15 апреля 1936 года в Лакхнау состоялась очередная сессия конгресса. Ганди присутствовал на сессии. Председательствующий на сессии Неру затронул вопрос о «неприкасаемых». Не касаясь религиозного аспекта проблемы, он сделал вывод, что только общество, организованное на социалистических началах, способно до конца и последовательно уравнять хариджан, лишенных земли и другого имущества, во всех правах с остальным населением.
Неру твердо заявил: «Я уверен, что единственным ключом к решению проблем, стоящих перед миром и перед Индией, является социализм. Когда я произношу это слово, я вкладываю в него не смутный гуманный смысл, а точное, научное, экономическое содержание. Однако социализм является чем-то большим, нежели просто экономической доктриной; он является философией жизни, и именно этим он мне импонирует. Я не вижу другого пути уничтожения нищеты, безработицы, деградации и зависимости индийского народа. Для этого необходимы широкие и революционные перемены в нашем политическом и общественном строе, уничтожение господства богатых в сельском хозяйстве и промышленности, а также феодальной деспотической системы индийских княжеств… Это, в конечном счете, означает изменение наших инстинктов, привычек и желаний. Возникнет новая цивилизация, радикально отличающаяся от нынешнего капиталистического строя… Я смотрю на это великое и вдохновляющее созидание нового строя и новой цивилизации как на одно из обнадеживающих явлений нашего мрачного мира. И если будущее полно надежды, заслуга в этом главным образом принадлежит Советской России и тому, что она сделала. Я уверен, что если не помешает какая-нибудь мировая катастрофа, эта новая цивилизация распространится в других странах, положив конец войнам и конфликтам, которые порождает капитализм.
