Из-за гроба Святогора бесшумно, как тень, выпрыгнуло к мосту жуткое страшилище, напоминающее то, окаменевшее над берегом, что видели с вертолета: три бугристых красно-коричневых торса сидели на одном заду с двумя складчато-бугристыми ногами. Тела венчали крокодилоподобные головы с горящими желтыми глазами — по три на каждой голове. Все торсы имели по две лапы с кинжаловидными когтями, которые казались вовсе не когтями, а многолезвийными саблями. Кисти рук у чудовища были почти человеческими, пятипалыми — три пальца отдельно от двух других, хотя и раз в пять крупнее.
— Триглав! — побледнел Вихорко.
— Многорук! — эхом отозвался Добрагаст.
Никита оглянулся.
По дороге к мосту неспешно шествовал еще один монстр: десятиметровая горилла с головой-бугром, напоминающей лягушачью, замотанную от колен до шеи блестящим, как металлическая фольга, бинтом. В каждой руке-лапе гигант держал по огромной секире, но лап у него было всего две, плюс две толстые, оплывшие, слоновьи ноги, заканчивающиеся копытами. Многоруком, по мнению Сухова, он быть никак не мог. Как и многоногом.
— Как он мог нас догнать?! — изумился Рогдай.
— Это другой, — сказал Мстиша, думая о чем-то своем.
— Может быть, отступим? — предложил Добрагаст, не очень уверенно чувствовавший себя без коня. — Или откупимся? Говорят, от них можно откупиться…
— Чьей-то жизнью, — нахмурился князь. — Что будем делать, Посланник? По мне, смерть лучше бесчестья, и еще никому не удалось откупиться от зла.
Никита молчал, полузакрыв глаза. Пространство вокруг кто-то раскачивал, и в такт ему качались горы, реки, моря и города, вздрагивала планета, ежился Космос, шевелилась Вселенная-хрон, вибрировал весь Веер Миров!
— Бог ты мой! — прошептал Никита. — Люцифер что-то почувствовал. Я слышу, как он ворочается!
— Тогда нам конец, — хладнокровно сказал Мстиша. — Он пошлет сюда Великих игв, и даже Яросвет не в силах будет нас спасти… если мы не успеем справиться со своей задачей. Может быть, отступим действительно, пока не поздно?
Сухов выпрямился. Мрачный огонь сверкнул в его глазах в ответ на вопрошающий взгляд Такэды.
— Ну нет! Теперь меня никто не остановит. Конечно, шиххиртх или хотя бы вардзуни нам не помешали бы, но мы имеем только то, что имеем. Отвлеките Триглава, я пока займусь многоруком. — Никита привычно сосредоточился на своих переживаниях, застыл на долгих несколько секунд, пока Мстиша стрелял в Триглава из лука, а Добрагаст и Вихорко Милонег взбежали на мост и напали на монстра с мечами и сулицами, острия которых были заговорены по особым формулам колдовства этого мира.
Такэда, как и Рогдай вооруженный заговоренным мечом и дротиками, в схватку пока не вмешивался, наблюдая за бывшим танцором. Сухов на глазах бледнел, вернее, как бы становился прозрачным, голубел, стреляя искрами, пока не оделся в пульсирующую сетку голубовато-зеленого свечения. Затем, не глядя ни на кого, быстро направился к приближавшемуся гориллоподобному великану, скользя над каменным потоком дороги, словно в невесомости.
Многорук остановился, слегка озадаченный, а в следующую секунду Такэда понял, почему эту тварь назвали многоруком: она раздвоилась! Пока инженер протирал глаза, не веря в происходящее: каждый из близнецов-страшилищ тоже раздвоился, те в свою очередь повторили действие, и пошло и поехало. Процесс закончился в тот момент, когда светящийся Посланник приблизился к первой паре многоруков на расстояние в полсотню метров и остановился. Напротив, по колено в пелене пара, выстроился целый полк многоруков: грязь под ногами гигантов начала испарять воду.
— Что он делает?! — сдавленно просипел Добрагаст, забывая о втором чудовище за своей спиной.
Такэда двинулся было к Никите, но князь остановил его:
— Погоди, Наблюдатель, он нашел неплохое решение.
Многоруки не нападали! Они толклись на месте, размахивая лапами, и выглядели так, будто у них болели животы. И вдруг снова начали делиться! Их и так было уже сотни две, а тут становились прозрачнее, теряли цвет и плотность, таяли, испарялись, пока с долгим ядовитым шипением не распались в облако желтого дыма, осевшего на скале желтовато-сизым налетом.
— Браво! — негромко высказался Мстиша и тут же мгновенно пустил стрелу в ступившего на мост Триглава. Тот легко отбил ее веером лезвий в правой руке. Одно из лезвий длиной в два метра вылетело из руки, словно его выстрелила метательная машина, вонзилось в щит Добрагаста, пронзив его насквозь, вошло ему в грудь. Воин упал, но сразу же принялся другой рукой вытаскивать кривое лезвие, шепча какое-то заклинание, Вихорко помог ему и едва не получил такой же кинжал в спину.
Триглав с невероятной силой стал метать свои дротики, по три-четыре сразу. Такэда увернулся от первой серии и со страхом увидел, как лезвия входят в камни, стреляя дымными фонтанами.
Князь от бросков не уклонялся, сбивая лезвия на лету своим льдисто-сверкающим мечом, перерубавшим дротики пополам, будто спички. Рогдай действовал так же, показывая великолепное мастерство рыцаря-профессионала.
Триглав был уже на середине моста, когда к группе его противников присоединился Никита. Не останавливаясь, он выбежал вперед и метнул свой меч с такой силой, что тот буквально исчез из глаз. Все случилось в одно мгновение: бросок, свист распоротого воздуха, удар — и средняя голова чудовища отделилась от шеи и, ударившись о мост, упала в реку. В вечереющее небо ударила струя светящегося дыма.
Триглав перестал метать дротики, остановился. Две его крайние головы словно в недоумении повернулись к обрубку средней шеи.
— Меч! — протянул руку за спину Никита.
Такэда, демонстрируя отличную реакцию, как заправский оруженосец, подскочил к нему первым, отдал свой клинок.
Еще один мгновенный бросок, свист и удар, и вторая голова монстра свалилась под мост. Триглав заревел, бросаясь вперед, буквально смел с моста в реку Вихорко и Добрагаста, поднял обе руки с дюжиной лезвий, но Мстиша, не дожидаясь призыва Сухова, уже вложил в его руку свой меч. И третья голова гиганта слетела с туловища, скатываясь по ажурному настилу моста к ногам попятившихся людей. Ноги у Триглава подогнулись, он с ходу сунулся обрубками шеи в россыпь камней, с которых едва успели спрыгнуть в разные стороны Мстиша, Рогдай и Такэда. На мосту остался стоять Никита, объятый переливчатым ореолом свечения. Подошел к перилам, заглянул вниз. Но Добрагаст и Вихорко Милонег исчезли в реке — косе Мокоши, превратившись в ее струи-волосы.
Триглав жил еще полчаса, дергаясь, пытаясь подняться, шаря вокруг руками, из которых выпали все его огромные сабли-дротики. Отряд не любовался его кончиной, находясь под впечатлением гибели двух молодых дружинников. Никита был подавлен, но понимал, что еще не закончил дело до конца и надо спешить.
