Глава шестая
УСПЕХ В МИТАВЕ
Как Южный ветер, как ослепительный свет полдня, я пришел к вам на холодный и гуманный Север, повсюду на своем пути оставляя частицу самого себя, растрачивая себя, убывая с каждым шагом, но оставляя вам немного света, немного тепла, немного силы; так буду я идти, покуда не приду к концу своего поприща, в час, когда роза расцветет на кресте.
Граф Калиостро о себе в речи к своим приверженцам
Сам Калиостро не пытался выдавать себя за графа Сен-Жермена, не хвастал знакомством с ним и не набивался в ученики к прославленному графу. Это делали за Калиостро распространяемые о нем домыслы и слухи, распускаемые завистниками, врагами и недоброжелателями. Бороться с молвой граф, по-видимому, считал ниже своего достоинства. "Так как часто не только свою миссию, но и происхождение, и имя граф Калиостро скрывал, то в некоторых местах его принимали недоверчиво и совсем не за того, кем он был. Так, например, в Кенигсберге барон Корф счел его за подосланного иезуита и так возбудил против него все общество, что граф принужден был покинуть город. Говорили, будто он — С.-Жермэн, чего он не опровергав сам же себя он именовал иногда графом Фениксом и графом Тара, будто умышленно усиливая мрак и путаницу вокруг своей личности", — это цитата из повести Михаила Кузмина "Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро". Эта замечательная, но содержащая в весьма обильном количестве художественный вымысел повесть основана, без сомнения, прежде всего на очерке Зотова, в котором имеются и другие подробности об этом периоде, которые Кузмин опустил.
Как пишет Зотов, "анонимная брошюра "Mémoire authentique pour sentir à l'histoire du comte de Cagliostro (Strasbourg, 1786)" рассказывает много чудес, совершенных авантюристом в Германии…. Не везде, однако, встречали его с почетом и любопытством. На родине Канта, в Кенигсберге, приняли его холодно и недоверчиво, о чем свидетельствует тамошний епископ Боровский в своей брошюре (Кенигсберг, 1790). Министр и канцлер Корф утверждал, что это — переодетый лакей. Его считали даже эмиссаром иезуитов. По словам Боровского, он терял много оттого, что не умел говорить проповедей, которые так любил простой народ". Имеется в виду, по-видимому, издание "Mémoire authentique pour servir à l’histoire du comte de Cagliostro au sujet de l'affaire du cardinal de Rohan, éveque et prince de Strasbourg" — "Подлинные записки, дабы служить к истории графа Калиостро, о деле кардинала де Рогана, епископа и принца Страсбургского", вышедшие в Страсбурге вскоре после завершения процесса по громкому "делу об ожерелье королевы", в котором Калиостро был привлечен к суду в качестве обвиняемого, но полностью оправдан.
Митавский (Елгавский) дворец. Современный вид
В самом конце февраля 1779 года (кое-где указана даже точная дата — 29 февраля, однако это очевидная несуразица: нечетный год не может быть високосным!) граф и Лоренца прибыли в столицу герцогства Курляндского город Митаву. Калиостро имел рекомендательное письмо к генерал-поручику русской армии Иоганну Фридриху (или по-русски Ивану Федоровичу) фон Медему от родственника его первой жены фон Корфа. Отличившийся в Семилетней войне и затем Русско-турецкой войне 1768–1774 годов представитель древнейшего рода Курляндии, потомок бывшего в XIII веке магистром Ливонского ордена Конрада фон Мандерна — основателя Митавы, барон Медем вместе с братом, маршалом Отто фон Медемом, принадлежал к лучшим семействам Митавы. У Иоганна Фридриха от трех жен было несколько детей, но на всю Курляндию были знамениты прежде всего две его дочери — "прекрасная Доротея и умная Элиза", то есть старшая Елизавета Шарлотта Констанция, в замужестве фон дер Рекке, и младшая Анна Шарлотта Доротея, которой к тому времени было 18 лет, и она была помолвлена с 55-летним герцогом Курляндии Петром Бироном, наследовавшим своему отцу, фавориту императрицы Анны Ианновны Эрнсту Иоганну Бирону. Свадьба прекрасной Анны Доротеи фон Медем и Петра Бирона состоялась в ноябре 1779 года, уже после отъезда супругов Калиостро из Митавы; тогда же тестю был пожалован графский титул: "грамотой римского императора Иосифа Нот 5-го ноября 1779 года польский и саксонский камергер, староста Ошмянский, Иоганн Фридрих фон Медем возведен с нисходящим его потомством в графское Священной Римской империи достоинство". Элиза, старшая дочь барона фон Медема, совсем юной, в семнадцать лет, была выдана замуж за барона Георга фон дер Рекке, бравого армейского служаку много старше ее. Несмотря на рождение дочери Фредерики, брак не задался, и спустя четыре года баронесса вернулась в родительский дом. Малышка вскоре умерла, а еще через год в Страсбурге умер двадцатилетний Фридрих, любимый кузен Элизы. Все эти несчастья произвели на девушку глубокое впечатление, и она стала интересоваться всем необъяснимым и сверхъестественным, ударилась в мистицизм. Встреча с Калиостро пришлась как нельзя кстати. Элиза стала ею восторженной почитательницей, но оставалась таковою недолго и горько разочаровалась в обожаемом учителе. Позднее знавшая несколько европейских языков и поддерживавшая обширную переписку со многими странами Элиза станет поэтессой и писательницей. Впоследствии, в 1787 году, именно она первой напишет разоблачительную книгу о пребывании Калиостро в Митаве, а невзлюбившая "авантурьера" императрица Екатерина прикажет срочно перевести ее опубликованное в Берлине по-немецки сочинение на русский язык и выпустить в свет в Петербурге; через несколько лет, после присоединения Курляндии к Российской империи в 1795 году, императрица пригласит Элизу в Петербург и потом пожалует ей имение в Курляндии. В молодые годы Элиза будет вести насыщенную и яркую светскую жизнь при дворе и в имениях своей сестры Доротеи, герцогини Курляндской, путешествовать с ней и подолгу жить за границей, а уже в пятьдесят найдет спутника жизни-единомышленника — немецкого поэта Христофора Августа Тидге. Она проживет долгую жизнь и будет пользоваться уважением и любовью людей искусства, поэтов и литераторов. Посетив ее, уже далеко не молодую, в Дрездене, Вильгельм Кюхельбекер оставит о ней восторженный отзыв в своих "Отрывках из путешествия": "Элиза фон дер Реке, урожденная графиня Медем, величественная, высокая женщина, она некогда была из первых красавиц в Европе; ныне, на 65-м году жизни, Элиза еще пленяет своею добротою, своим умом, своим воображением, — фон дер Реке была другом славнейших особ, обессмертивших последние годы Екатеринина века: великая императрица уважала и любила ее, уважат особенно, потому что ненавидела гибельное суеверие, которое Каглиостро и подобные обманщики начали распространять уже в последние два десятилетия минувшего века".
Барон фон Медем быстро ввел прибывшего иностранного гостя в высший свет своего города, представив его бургомистру фон дер Ховену, графине Кейзерлинг, самому герцогу Курляндскому. Новоприбывшим были отведены покои в насчитывавшем свыше 300 комнат Митавском дворце, построенном для отца герцога знаменитым зодчим Бартоломео Растрелли. Русский историк Н.М. Карамзин, побывав в Митаве в 1789 году (спустя десять лет после Калиостро), в своих "Письмах русского путешественника" оставил об этом городе и дворце не слишком лестный отзыв: "Мы въехали в Курляндию… Скоро открылась Митава. Вид сего города некрасив, но для меня был привлекателен! "Вот первый иностранный город". — думал я, и глаза мои искали чего-нибудь отменного, нового. На берегу реки Аа, через которую мы переехали на плоту, стоит дворец герцога курляндского, не малый дом, впрочем, по своей наружности весьма не великолепный. Стекла почти везде выбиты или вынуты; и видно, что внутри комнат переделывают. Герцог живет в летнем замке, недалеко от Митавы. Берег реки покрыт лесом, которым сам герцог исключительно торгует и который составляет для него немалый доход. Стоявшие на карауле солдаты казались инвалидами. Что принадлежит до города, то он велик, но нехорош. Домы почти все маленькие и довольно неопрятны; улицы узки и худо вымощены; садов и пустырей много".
