Тверской лев в последний раз показал свою силу. От его полков потерпели поражение новгородцы. Затем он устремился против московской рати. Большое сражение при Бортеневе принесло ему полную победу: Юрий бежал… но мнение Орды было всё еще на стороне московского князя.
Михаил Ярославич понимал, во что ему может обойтись сопротивление воле Узбека. Отряд Кавгадыя то ли участвовал в Бортеневской битве лишь на начальном этапе, а затем отступил, то ли и вовсе стоял неподалеку, наблюдая за сечей русских людей. Но в любом случае ордынцы требовали особой почтительности. После сражения Михаил Ярославич принял ханского посла с его «дружиной» как дорогих гостей, отвел в Тверь и там «взял мир». Иначе говоря, постарался проявить учтивость. Один вопрос оставался непроясненным: тверичи пленили Кончаку-Агафью. И не отдали ее Кавгадыю, когда отпустили ханского посла. Она осталась заложницей. Так и не увидев свободы, супруга московского князя умерла. Как — остается невыясненным. Ее могли в ярости изрубить сразу после битвы. Но могла она уйти из жизни и естественным путем — Тверская земля страдала тогда от «мора». Одна из летописей прямо говорит о ее судьбе: «убили злым зельем», то есть отравили. Юрий Данилович не сомневался в насильственной смерти жены: отсюда его неистовый гнев на тверского князя. Сторону разъяренного вдовца, несмотря на всю тверскую учтивость, принял и Кавгадый.
Невозможно со всей определенностью сказать, что произошло в Твери — сама ли скончалась сестра Узбека, отрава ли стала причиной ее гибели. И если кто-то учинил над несчастной женщиной злодейство, то виновен ли сам Михаил Ярославич, кто-то из его бояр или простой дружинник, нанесший смертельную рану по незнанию, — бог весть. Для душегубства имелась очень серьезная причина: появился бы у Кончаки-Агафьи сын, и не миновало бы его великое княжение; страшно Твери потерять владимирский престол, но еще страшнее посадить на него полутатарина, пугающего чужака с ордынской кровью в жилах…
Не похож Михаил Ярославич на убийцу женщин. Он бывал жесток и даже свиреп, но это свирепость льва, а не гиены. Выйти в поле, сразиться, разгромить, наказать, казнить, унизить противника — да! В его характере. Но тайно прикончить беззащитную пленницу? Вряд ли. Прежде того Михаил Ярославич не совершал поступков, схожих с чем-либо подобным. Всего вероятнее, какой-то услужливый разумник пожелал завоевать признательность государя, выполнив грязную работу без приказа, в надежде на то, что князь похвалит его. Если так, то поистине медвежью услугу оказал правителю хитрый боярин или дружинник.
Юрий Данилович призвал на помощь новгородцев и ринулся выручать супругу. Но назад ее не получил. Продолжение войны стало рискованным для измотанной Твери, а за спиной неприятельской коалиции стояла Орда. Пришлось договариваться — хан станет в их споре верховным арбитром.
Заключив перемирие с Юрием Даниловичем, Михаил Тверской с самого начала знал, что спасает свою землю дважды: от московских ратей и от ордынских. Если не соглашаться на то, чтобы сам Узбек рассудил двух врагов, боевые действия продолжатся, а силы Твери небесконечны, ее окрестности уже разорены. Если же согласиться, а потом обмануть, сама Орда явится рассуживать дело. И тогда тысячи полягут, другие тысячи отправятся в полон, города запылают, села опустеют, земля пропитается кровью.
Но идти в Орду значило — умереть. А ведь имелся и другой выход: бежать в Литву, во Псков, к шведам! Захватить с собой семью и княжескую казну, чтобы на чужбине жилось безбедно. Примут? Кто-нибудь да примет. Многих русских князей-беглецов привечали в дальних краях.
Вот только если князь спасется, то Тверь погибнет…
И Михаил Ярославич решил: надо идти ему в Орду одному. Может быть, хан заберет его жизнь и тем удовлетворится. Тогда не придет карательное войско под стены города.
Он взял благословение у тверского епископа Варсонофия, потом у своего духовника игумена Иоанна и отправился в путь. Жена провожала его до Нерли с младшим сыном, рыдала, расставаясь, и едва нашла в себе силы отправиться обратно. Старшие сыновья ехали с князем до Владимира. Там Михаил Ярославич встретился с великим человеком ордынским, Ахмылом. Между ними состоялся разговор.
Летопись рассказывает: «Зовет тя царь, — говорит Ахмыл, — поиде вборзе, буди за месяц; аще ли не будеши, то уже воименована на тебя рать и на твои городы. Обадил (оболгал. — Д. В.) тя… Кавгадый, глаголя: „Не бывати ему в Орде“». В то время Михаила представлял в Орде его сын Константин, княжич-отрок. Старшие сыновья и бояре посоветовали Михаилу Ярославичу отправить другого сына или кого-то еще, пока гнев хана не минул и злые слова Кавгадыя еще владеют его умом. Михаил Ярославич ответил им так, что слова его звучат в русской истории певучей бронзой, словно колокол на соборной церкви: «Видите чада моя, якоже не требует царь вас, детей моих и ни иного которого разве мене, но моея главы хощет. Аще бо яз где уклонюся, то вотчина моя вся в полону будет, множество християн избиены будут; аще ли после того умрети же ми есть, то лучше мне есть ныне положити душу свою за многие души».
В Орде состоялся суд, исход его был заранее предрешен. Смерть Кончаки и прямое вооруженное неповиновение ханскому послу обрекали тверского князя на казнь. Но столь чудовищной расправы, какую сотворили с Михаилом Ярославичем, никто не ожидал.
Ему повесили на шею тяжкую деревянную колоду и продержали в таком положении 26 дней. Перед смертью он молился и читал Псалтырь. Наконец к нему явились Кавгадый и Юрий Данилович с вооруженной свитой. Их слуги повергли Михаила Ярославича на землю, жестоко избили, а потом вырезали у него сердце. Это случилось 22 ноября 1318 года.
Смерть его не была напрасной: Тверь избежала ордынского разгрома.
Каким бы ни был Михаил Ярославич врагом Москве, что бы ни произошло с Кончакой-Агафьей в Твери, но то, что совершили с ним, — вещь страшная и никак не согласующаяся с христианской нравственностью. Понимая это, Юрий Данилович пожелал хотя бы после смерти ненавистного противника оказать ему подобающие почести. По его распоряжению тело Михаила Тверского из Орды перевезли в Москву. Здесь его похоронили в кремлевском храме Спаса на Бору. Но тверичи и прежде всех вдова князя пожелали получить его останки себе. Осенью 1320 года тело Михаила доставили в Тверь и погребли в Спасо-Преображенском соборе. Очень быстро на Тверской земле установилось почитание Михаила Ярославича как святого. С середины XVI века он — общерусский святой
[81].
День памяти святого Михаила Тверского — 22 ноября.
Смертью Михаила Ярославича не прервалась грандиозная борьба между Тверью и Москвой. Еще дважды его сыновья получали ярлык на великое княжение. С 1322 по 1325 год Владимирский великий стол занимал его первенец — Дмитрий Грозные Очи. Но сделавшись убийцей московского князя Юрия Даниловича, он был казнен в Орде. Ему наследовал брат Александр, приведший на Русь большое татарское войско под предводительством Чолхана. Ордынский представитель вел себя оскорбительно. Русь претерпела много насилий и лихоимства от его людей. Наконец сами же тверичи восстали против Чолхана (1327). Князь присоединился к восстанию. Возглавил его и… поплатился за это головой.
