Наташа опустила глаза и вдруг прочитала на одном из разбросанных листов, лежавших неподалеку: «...она была странной девушкой, не похожей ни на кого. Она возникла из небытия – словно ее принес ветер из запутанных московских переулков. В ее глазах отражался свет фонарей, походка была торопливой, летящей – она спешила догнать свою любовь, которая неумолимо ускользала от нее...»
Наташа вздрогнула.
– Никита... – протянула она к нему руки.
– Что? Чего тебе надо?
– Никита, ты должен успокоиться! – умоляюще произнесла она.
– Ты разрушила мою жизнь, а теперь просишь меня успокоиться?!
– Никита!
– Уходи, – с ненавистью произнес он. – Уходи. Я не хочу тебя видеть.
– Ладно, – дрожащим голосом произнесла Наташа. – Только... Только я еще кое-что хочу тебе сказать. Ты в середине нашего разговора спросил меня, зачем мне все это было надо, а я тебе ответила, что не знаю. На самом деле... на самом деле я люблю тебя.
Ее слова поразили Никиту.
– Любишь? – с изумлением повторил он. – Любишь... Да что ты понимаешь в этом! Любишь... – снова повторил он и закончил почти спокойно: – Но мне не нужна твоя любовь. Уходи.
Конечно, Наташа ожидала чего-то подобного, но все равно слова Никиты больно задели ее.
«Мне не нужна твоя любовь» – вот что он ей ответил.
Она выбежала из его квартиры. Осенний ночной ветер подхватил ее и понес куда-то вдаль, в холодную темноту.
«Мне не нужна твоя любовь...»
* * *
– Тебе уже лучше, да? – ласково спросила Анна и положила ей на лоб прохладную мягкую руку.
– Ага! Теперь мне совсем хорошо! – радостно сказала Наташа. – Я, пожалуй, встану...
– Не сходи с ума, Натка! – строго сказала Анна. – Пожалуй, еще дня два-три тебе следует полежать. Знаешь, какие осложнения могут быть после простуды!
– Да я уже здорова!
Но старшая сестра была непреклонна.
– Лучше не рисковать. Да, кстати – скоро Настя придет. У них сегодня всего шесть уроков. Между прочим, она нам голову заморочила этим Дьяковым – болтает с ним по два часа по телефону и все время смеется... Хотела бы я знать, что такое он ей говорит!
– Знаешь, Дьяков, кажется, парень неплохой... – заметила Наташа. – Я его как-то видела.
– Ай, ты в этом ничего не понимаешь! – отмахнулась старшая сестра. – Вот будут у тебя свои дети...
– Анька, ты на меня больше не сердишься? – вдруг спросила Наташа, сев на постели и обхватив колени руками. На ней была веселая пижама с медвежатами, темные волосы волной закрывали всю спину...
– Нет.
– Анька, ты только не думай, что мне от тебя что-то надо...
– Я и не думаю, – вздохнула Анна. – Это ведь все твой Максим воду мутил... Но кое в чем он прав – надо вернуть все деньги, которые тебе причитаются. Словом, разделить счета... Я уже провела разъяснительную беседу с Аркашкой. Он обещал подумать.
«Обещал подумать! Хорошенькие дела... Чего делить, если никаких денег уже нет! – Наташа искоса поглядела на сестру – та лакомилась за столом шоколадными конфетами, которые сама же и принесла. – Аня не знает пока. Но я не буду ничего рассказывать... Хватит уже, доигралась со своим правдоискательством! Никому эта правда не нужна. Через неделю-две Анна и вовсе забудет про ту ссору и про этот разговор. Может быть, пройдет еще много счастливых дней, прежде чем Анна узнает, что никаких денег больше нет...»
– Пусть подумает, – произнесла Наташа вслух. – Но ты не торопи его, Анюта. На самом деле меня все устраивает...
В дверь позвонили.
– О, это Настасья!
Через минуту в комнату к Наташе вбежала Настя – в немыслимой широкой черной юбке до полу и в ядовито-малиновом свитере с рисунком в виде бабочки.
Настя сразу же бросилась Наташе на шею, принялась тормошить ее и щекотать.
– Руки! У тебя ледяные руки! – взвизгнула Наташа.
– «Они лежат и бредят – ну что же он не едет? Наш добрый, добрый доктор, наш доктор Айболит!..» – басом запела племянница, и, заметив раскрытую коробку конфет, тут же метнулась к столу. – М-м, вот что вы от меня тут прячете...
– Настя, ты не обедала! – строго заметила Анна. – Погоди, я тебе супа сначала налью.
– Мама, ну какой еще суп! – заныла та. – Я ненавижу суп! Ты его варила?
– Я, а кто же еще? Наташе пока рано вставать...
– Мама, ты не умеешь варить супы! – завопила Настя и потянула коробку к себе. – Вот у Наташи получается, а у тебя – нет...
– Ну и вредина же ты! – укоризненно бросила Анна. – Наташа, ты видишь – она меня совершенно игнорирует.
– «Ночь, улица, фонарь, аптека, бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века – все будет так. Исхода нет. Умрешь – начнешь опять сначала, и повторится все, как встарь: ночь, ледяная рябь канала, аптека, улица, фонарь!» – опять заголосила Настя. – Между прочим, мне сегодня на литературе сказали, что у меня несомненный талант к декламации...
– Настя, а у меня от тебя голова болит, – жалобно произнесла Анна. – И отойди от конфет – Наташе ничего не достанется.
– Наташа! – племянница словно опомнилась, повернула к Наташе бледное серьезное лицо. – А ты что, правда, со своим Максом рассталась?
– Правда, – спокойно ответила она.
– Ёшки-матрешки...
– Настасья!
– Мам, ну не мешай, мне же интересно... Он плохой, а, Наташ?
– Нет, он не плохой.
– Ты его из-за того бросила, что он папу моего ругал?
– Нет, просто я поняла, что больше не люблю Максима.
– Ёшки-матрешки...
– Настасья!
– Мам, ну что ты все орешь на меня, я же не матом ругаюсь, в конце концов! – рассердилась Настя и вновь повернулась к тетке: – А кого ты любишь?
– Разве обязательно кого-то любить? – покачала головой Наташа.
Настя тем временем нашла себе новое занятие – она взяла гребень и принялась осторожно расчесывать Наташины волосы.
– Обязательно! – убежденно произнесла Настя. – Ой, как у тебя волосы спутались...
– Совсем недавно мне казалось, что так и есть... Был один человек, из-за которого я совсем потеряла голову, – пробормотала задумчиво Наташа. Она опять вспомнила о Никите. – Но теперь все кончено. Оказывается, я не нужна ему. Я не о Максе...
– А о ком же? – с удивлением спросила Анна. – В первый раз слышу о каком-то другом мужчине в твоей жизни...
– Наташа, расскажи! – с жадным любопытством потребовала Настя. – Кто он? Ну, кто?..
– Нет, не могу, – с отчаянием произнесла Наташа. – Лучше бы я и не упоминала о нем. Вот уж правда: язык мой – враг мой...
