– А действительно, как ты крысу победил?
Вот блин! Откуда я знаю, как? Я вообще был уверен, что это Тавадиэль меня в последний момент спасла. Хотел так и ответить сначала, а потом передумал. Посмотрел на неё, а в глазах действительно, одно любопытство. Уже не считает меня зомбаком под прикрытием. Так что закрыл я глаза и попытался вспомнить.
А что вспоминать-то? Только то, как на тварь орал, и как сознание потерял. А дальше всё – четыреста четыре.
– Не помню, – говорю. – Хоть режь меня, хоть ешь меня. Я вообще был уверен, что крыса – твоя работа.
Мотает головой, мол, не она. А кто? Остаётся думать, что появился в городе какой-то тайный защитник. Ну, или эта зверюга сама с собой покончила, не вынеся душевных мук. Ну и земля ей чем-нибудь нежёстким. У меня сейчас другие проблемы – из города надо линять, раз здесь кроме тормозных зомбей ещё и мега-грызуны образовались. А дроиды даже при местном невысоком тяготении из последних сил надрываются. Хорошо бы им помочь.
– Ладно, – говорю. – Хрен с ним, с этим животным, полез я, наверное, наверх, крылья монтировать.
Ушастая только ресницами своими огромными хлопает, сразу видно, не поняла такой резкой смены темы. Ну и ладно. Потом сама всё увидит, если захочет.
Выбрался я на броню, а наши железные паучки как игрушечные паровозики надрываются. Видно, что тяжело им. Ну, я и подключился к процессу.
Сначала как-то неудобно было. Получалось, что мы вечно друг другу мешаем. Но потом, вроде, сработались. То ли дроиды алгоритм изменили, то ли просто приняли меня как стихийное бедствие, но работа пошла гораздо веселее. Один минус – не поговорить с ними.
Я, понятное дело, прикрикивал, если какой из роботов косячит, но, блин, какой смысл на кого-то ругаться, если он залихватского трёхэтажного не понимает? Так что ругался больше так, для поддержания квалификации. Да и поводов с каждой минутой всё меньше. Дроиды под меня подстраиваются, а я в основном таскаю, держу, ну и прикрикиваю, когда надо. Нет, может, это и моя фантазия, но кажется, часа через три они худо-бедно русский мат понимать научились. И вон ту фиговину от вот этой хрени уже уверенно отличали.
Как-то незаметно вечер наступил. А что? С этим газовым светильником в небе, что полдень, что сумерки – разница небольшая. Главное, крылья мы по месту приварили. Если я не ошибся в расчётах, то нести должны. Понятно, я не авиаконструктор. Но мне же искин помогал, а ему рассчитать положение и нагрузку как не фиг делать. Так что, осталось нам лишь тяги элеронов прикрутить, и можно на старт.
Пока правую по месту проложили, приварили где надо, а тут и вечер. Совсем уже темнеет. Я даже размышлять не стал, отложить на завтра, или нет. Я-то не устал со здешней атмосферой, а про дроидов и говорить нечего. По-моему, когда я к ним на помощь пришёл, железяки даже духом воспряли. Так что решили мы вторую тягу тоже сразу крепить.
Но вот только я из плоскости выбрался, даже не приварил как следует, только прихватил, вижу какое-то нездоровое шевеление вокруг. Пригляделся – мать моя! Зомбаки Икарус обступили прямо как фанаты вход на стадион – места свободного нет. Ё-моё!
Стою я на крыле, ору:
– Стартуй, Герыч! Стартуй!
А он мнётся.
– Я не имею права начинать движение, пока в кресле нет пилота.
– Да ты дурак что ли? – кричу. – Какой на фиг пилот, меня сейчас на заплатки порвут.
А сам уже потихоньку на крышу перебираюсь, потому что эти гады муравьиный мост сроят – становятся один на другого и морды торчат над плоскостью крыла. Грабли свои тянут, и ясно, что скоро третья очередь пирамиды поднимется. А тогда мне точно хана. А этот жлоб:
– У меня же программа, – ноет.
– Да какая программа? Ты сполот или хвост собачий?
– Я искин, – кричит.
И тут я сорвался. Покрыл его в три этажа, а потом пояснил уже литературно:
– Какой ты, – говорю, – искин, если ты всю жизнь свою помнишь? Ты живой. А если живой, то помни, что инструкции для тебя, а не ты для инструкций.
Вижу, заколебался. И вроде, уже и стартовать готов, но потом:
– Ты же снаружи. Тебя снесёт.
– Не бди, – объясняю, – вперёдсмотрящий. При местных параметрах я ещё килограммов пятьдесят на закорках нести могу. Так что давай помалу, а я за броню держаться буду.
И тут на крыло выползают сразу четыре зомби. И ко мне, даже не вставая. С на крышу упал, руками за что попало схватился, ору:
– Поехали!
Вот никогда не думал, что скажу эту историческую фразу в такой обстановке. Такие слова обычно произносят торжественно, при первом запуске, ну или спьяну на карусели. А тут… Со всех сторон дохлое мясо лезет, я в позе морской звезды на крыше Икаруса…
Но стартовали помалу. Герыч молодец, выше двадцати метров не поднимался, больше полтинника не набирал. А я лежу, в ушах ветер свистит, комбез под потоком воздуха хлопает, и ноги то и дело соскользнуть норовят. Ботинками-то не зацепишься. Магнитные ведь только подошвы, а я носками упёрся.
Долетели мы до стены, и я заметил, что она совсем новая. Явно позже города построена. Высотой метров пятнадцать, в три кирпича. Основательно так.
А за стеной Герасим вдруг замер на месте, только маневровые по сторонам гудят. Я ему:
– Что такое?
– В данный момент, – отвечает. – На нас нацелены восемь тяжёлых кинетических орудий.
Ну ни фига себе!
– Где? Какие?
– Прямо по курсу, – поясняет. – Батарея пушек неизвестной мне марки. Судя по калибру, даже одного попадания в двигатель достаточно, чтобы сбить нас на грунт.
– Зашибись. А рвануть куда-нибудь мы можем?
И тут же сам себе чуть язык не прикусил за тупость. Рвануть-то, может, и можем. Но я-то на броне! Меня же тут же встречным потоком снесёт. И хорошо, если жив после такого останусь. А искин продолжает:
– К нам подъехали три хумана в неизвестной мне форме. Знаками предлагают спуститься.
Ну что делать? Надо спускаться, раз просят.
– Давай вниз, – говорю. – Только осторожно, не задави никого.
В общем, рожи у них были, когда я с крыши спрыгивал, те ещё. Никогда, видать, раньше не видели, как люди верхом на внутрисистемных транспортах катаются. Спрыгиваю, подхожу к главному и киваю молча.
Главного, его в армии сразу видно – у кого больше всех всяких лычек, нашивок и прочих висюлек, тот и главнюк. Но в этот раз я, похоже, облажался. Потому что подходит ко мне совершенно другой мужик, и говорит:
– Лейтенант санитарного патруля Даг Вейт. Отойдите от транспортного средства и предоставьте его для досмотра и постановки в карантин.
Да так безапелляционно. Я даже не сразу понял, что он не на общем разговаривает, а на каком-то другом языке. Однако, понял я всё как родной. Видать, это наречие у меня тоже в базе было. Но что-то надо отвечать, а он меня, честно говоря, вообще врасплох застал. Да ещё и пушки эти целятся.
