– Лейтенант, – спрашиваю. – А что здесь вообще происходит? Мы летели, никого не трогали. За что нас остановили-то?
В общем, начал как с гаишником, дуру включать. А что, вдруг прокатит.
– Вы появились из заражённой зоны. Все пересекающие периметр подлежат задержанию и последующему карантину. Неужели не знали?
– Да я здоров, – говорю. – Неужели и так не видно, что я не зомби?
– То есть вы шпион релитов, пересекающий нашу границу через карантинную зону?
– Блин, – кричу. – Да какие релиты? Я вообще впервые такое название слышу. Ну да, забрались мы в город, не спорю. Погоняли зомби и выбрались. И всё!
И тут на тебе. Явление эльфийки народу. Выходит из шлюза моя ушастая. И если бы я ещё один как-то и имел шанс договориться, то с ней, понятное дело, такой паровоз не полетит. Какой же уважающий себя, но не уважаемый другими, типа офицер откажется подобную красоту задержать. Блин…
– Антон, что они хотят?
И снова держится, как принцесса на приёме. Даже если не знать, кто она такая, подсознательно чувство дистанции появляется. Но я-то понимаю, что кроме дистанции у офицера может и классовая ненависть взыграть.
– Задержать нас хотят, – говорю. – А Икарус отнять.
– А что это за язык?
Ну вот откуда я знаю? Понимаю, и слава богу. Так и объяснил. А она посмотрела, одному улыбнулась, второму, а потом подходит ко мне, берёт под руку и тихонько на ухо:
– Может, это поможет договориться?
Я смотрю, а в руке у неё какая-то блестящая игрушка, на вентилятор похожая. И видно, что старинная, по краям окислилась чуть, кое-где трещины. Взял я её, смотрю, а лопасти соединены, и вместе вокруг центра крутятся. Повернул пару раз, ничего не произошло, только блестяшки по краям лопастей заиграли.
Подошёл я тогда к лейтенанту, в сторону его отозвал, и спрашиваю:
– Скажите, лейтенант, вам же взятку предлагать бессмысленно, верно? Это противозаконно.
Он кивает, но взгляд уже заинтересованный. Ага, думаю. Гайцы, они во всех мирах одинаковые. И как-бы случайно пропеллер в пальцах вокруг центра так одним движением – вж-ж-ж. Закрутился, разноцветные стразы по краям мелькают. А я продолжаю, как ни в чём не бывало:
– А если вы, – спрашиваю, – артефакт какой из города найдёте, вам что, премию дадут?
Тот кивает, а улыбка уже шире плеч.
Ну, протягиваю я ему игрушку, говорю:
– Ну вот, считайте, что как раз артефакт вы и нашли. И закон не нарушаем.
Тот вертушку сразу в карман, на подчинённых поглядел с какой-то жалостью, и говорит:
– Чтобы через минуту вас тут не было.
Что сказать? Не было нас уже через десять секунд. Ровно столько мне понадобилось, чтобы в кресло сесть. А как стартовали, я спросил у ушастой:
– Что это за штуковина была?
– А, – отвечает. – Это? Это я нашла в том же разбитом магазине, где и ведро с тяпкой валялись.
– А вдруг это что-то ценное?
– Вряд ли, – говорит.
А по лицу я вижу, что еле сдерживается, чтобы не засмеяться.
– У нас подобные игрушки использовали для усмирения буйнопомешанных. Они замыкаются на одном действии и крутят эту вертушку безостановочно. И тогда с ними можно что угодно делать.
Вот откуда она всё это знает? Ну не во дворце же у неё психи по коридорам ходили? Или во дворце? Хотел я просить, откуда такой ценный опыт, но передумал. Мало ли, вдруг обидится. А то, кто его знает, может там дедушка какой на почве государственных забот помешался, или дядя. Ну его. Я и без этой информации проживу. Вместо этого повернулся я к голосовому модулю и спросил:
– Ну что, как же ты смог такой важный параграф инструкции обойти? Или всё, теперь тебе плевать на все правила?
Искин помолчал пару секунд, и поясняет:
– Есть аварийная инструкция. Она предписывает отказаться от действий, которые могут причинить вред гражданам империи Аграф.
– И что?
Ну не понял я. Вот как из этого может следовать, что нужно летать с пилотом на крыше?
– А то, – поясняет мне Герасим, – что отказ от старта мог привести к нападению зомби на гражданку империи.
– Ну ты молоток, – говорю. – Такое крючкотворство придумал. И ведь не упрекнёшь.
Но тот меня, похоже, не понял.
– Я гораздо сложнее и разностороннее, чем любой молоток.
Обиделся, похоже. Придётся пояснить семантику.
– Не дуйся, – утешаю. – Молоток – это похвала. Производное от слова «молодец».
Ну, вроде, успокоил. И сам расслабился. И тут желудок момент поймал, напомнил, что я с утра не жрамши. Зарычал сильней, чем маневровый двигатель.
Тавадиэль сразу на камбуз кинулась. Кричит по дороге:
– Ой, я совсем забыла, что ты голодный.
Нормально, да? Видать, пока я там корячился, крылья к Икарусу пришпандоривал, она картриджи для синтезатора опустошала. Ничего так у меня попутчица, с голоду не помрёт.
Но даже обидеться всерьёз не успел, потому что уже через минуту меня позвали за стол. Ну, думаю, хоть кашки эльфийской с синтетическими фруктами похлебаю. Оказалось, нет. Стоит моя ушастенька у стола с гордым видом, а на тарелке здоровенный кусок мяса дымится. Вот прямо как две моих ладони. А по краям ещё и жареной картошкой обложен. Красота!
В общем, выпал я на полчаса из реальности, а когда поел, спрашиваю:
– Ну, экипаж, что дальше делать будем?
Аграфка стоит, ушками смущённо подёргивает, и молчок. Видать, конструктивных предложений никаких. Герасим тоже решил своё имя полностью оправдать. А значит, придётся мне в одного решения принимать. Ну, тогда чтобы не возмущались, если кому что не понравится.
– Санир, – командую. – Поднимись до трёх тысяч, посмотрим, что здесь рядом есть. Может, какой город увидим, или космодром. А то, если кто забыл, нам кровь из носа, нужно картридж для системы жизнеобеспечения заменить. Ну, и горючки не мешало бы долить. А то в атмосфере на маршевом не особо полетаешь, всё больше маневровыми приходится.
– Антон, а общие планы у тебя какие?
Вот, блин! Ну какие у меня планы? Я, вообще-то, на этой планете ещё ничего не видел.
– Сначала, – поясняю, – осмотреться надо. А главное, расходники восполнить. А то, кто знает, сколько нам над этим шариком полетать придётся, прежде, чем ассимилируемся. Да и вообще, не факт, что сможем найти здесь подходящее место. Пока что мы здесь встречали либо зомби, либо военных. А ни те, ни другие мне не нравятся.
Тут ушастая как-то нервно глазами водить начала, ушами задёргала.
– А если не найдём места? – спрашивает.
