— Привет, Серёга, вечер обещает быть бурным. Ещё ни разу без драк не обошлось. Пока рано пошли по пивку рванём. Володька позже будет.
Сергей шёл с Юрой и думал, что здесь ничего не изменилось. Разве, что появились стиляги. А так все на своих местах: у тележки с газированной водой на ещё горячем от дневного солнца асфальте, также лежит и медленно тает, испуская струйки пара, гора льда, который колит рабочий из магазина напротив и кладёт в тележку для охлаждения воды. А воду продаёт, всё та же Тамара как всегда в кипельно белом фартуке с кружевами и высокой сильно накрахмаленной белой шапочке. С вечно ярко накрашенным маникюром и такой же под цвет лаку на ногтях губной помадой на губах. У пивнушки всё так же сидит мускулистый бульдог. Как и раньше из его открытой большой пасти торчащими наружу клыками стекает слюна. Он так же ждёт своего хозяина, завсегдатая пивнушки фронтовика, охотника дядю Сашу. Только когда хозяин дойдёт до кондиции и, упав на тротуар, не сможет встать самостоятельно, верный пёс быстро побежит за угол, на двадцать третью линию, за женой дяди Саши, которая волоком на себе, с громкими причитаниями о тяжёлой жизни, притащит его домой.
Юрка, как всегда без очереди умудрился взять по три кружки пива в каждую руку и живым выйти из шумного и душного помещения пивнушки.
— Ну, что с праздничком? — Вовремя подоспевший Володька, достал из внутреннего кармана пиджака чекушку водки, — я и «мерзавчика» прихватил, — давайте по-быстрому, концерт уже начался.
На летней сцене кинотеатра, выступали студенты, находящегося рядом Культпросветучилища. Заливался трелями птиц и популярных мелодий будущий артист оригинального свиста. Выплясывали народный танец краснощёкие в нарядных сарафанах девчата, играли балалаечники.
— Ну, всё, ребята, пошли, сейчас ещё пару номеров и кино начнётся, — Володька поставил пустую кружку на столик.
— Наш концерт закончит студентка дирижерско-хорового отделения нашего училища Вера Ермашёва песней «Журавли».
Сергей не вслушивался в объявление конферансье. Но услышав мелодию и приятный голос исполнительницы, ему очень захотелось посмотреть на неё.
— Серым утром крик печальный, снова слышу я вдали. Мне привет свой шлют прощальный в хмуром небе журавли. Помню их встречать весною мы пришли к реке с тобою…
— Кто это поёт? — Поинтересовался он у друзей.
— Не знаю, может приезжая, — ответили они.
— Какая приезжая, — к парням повернулся впередисидящий старичок, — это же Верка, с нашей двадцать третьей линии, с соседнего с нами двора. Выросла, не узнать. У её отца ещё…, — старичок хотел что-то рассказать о знакомой семье, но его прервал Юрий.
— Спасибо, папаша, видим, девочка подросла, учтём.
— Да, подросла, — задумчиво произнёс Сергей, — всё, ребята на работе встретимся, — сказал он друзьям и скрылся в направление к сцене.
— Вот это я понимаю, зацепило друга, — заулыбались ребята, не став удерживать его с собой.
Осенью Сергей и Вера сыграли свадьбу. Через год у них родилась дочь, которую назвали Маргаритой, а ещё через четыре года появился сын. Так и понесла жизнь Сергея по своим просторам, со временем затягивая рану на душе и стирая из памяти то, что казалось, никогда не сотрётся — память о первой любви.
* * *
Россия. Москва, Ростов-на-Дону. 2014 г.
Наверное, мне по наследству от мамы досталось сердце чувствующее беду задолго до её прихода. Весь месяц меня преследовали сны, не дающие покоя, своими страшными сюжетами и не предвещающими ничего хорошего. То за мной бегали какие-то страшные чудища, а я старалась спрятаться от них, но мне это никак не удавалось. То знакомые мне люди превращались в каких-то страшных монстров, и я просыпалась в поту. И наконец, мне явилось такое! Как наяву, я понимала, что это был сон, но выглядело это так явственно, что я долго не могла поверить своему пробуждению. На стене, напротив моей кровати, появился образ святой женщины. Я не знаю, чей образ привиделся мне. Она была одета в синее до пят платье, голову её покрывал длинный белый платок. По шёлку платья ручейками струились слёзы, которые лились из её глаз. Я опустилась на колени перед образом и стала собирать эту святую влагу в ладони.
Пробудившись и придя в себя от увиденного, я поняла, что беда рядом.
Нервно заваривая кофе, я старалась угадать, что и с кем может случиться и не могла дождаться десяти утра, когда я смогу обзвонить всех своих родных и близких мне людей. А пока я пила почему-то сегодня совсем невкусный кофе, перебирала в памяти все последние разговоры с ними.
Дочь Даша с внучкой и зятем буквально два дня назад звонили из Кипра. У них всё прекрасно. Дело, которым они занимаются с моим бывшим мужем Олегом идут хорошо. А сам он прекрасно себя чувствует с новой пассией. Вот и отлично!
В Англии, где работает и временно живёт с семьёй мой сын Матвей, хорошая погода. Недавно звонил мой друг англичанин Миша и сообщил о скором своём приезде в Москву. Эта новость обрадовала меня. Давно мы с ним не виделись.
Мои рассуждения прервал телефонный звонок.
— Вот она, моя беда, — подумала я, снимая трубку. И не ошиблась.
— Марго, — в трубке послышался голос моего младшего брата, который, как и наши родители живёт в Ростове-на-Дону, — папа умирает. Он просит всех нас собраться вместе, ему надо сказать нам что-то важное.
Мне всегда казалось, что мои родители будут жить столько, сколько буду жить я. А я собираюсь прожить долго. Пусть не вечно, но в окружении своих любимых и близких. И вот, мой папа, никогда не жаловавшийся на здоровье, находящийся вечно в бодром и позитивном настроении, вдруг умирает. Этого я даже представить не могла.
Странная особенность моего организма, при сильном стрессе из меня не выкачать ни одной слезинки. Но после исчезновения всех неприятностей, я могу прореветь несколько дней подряд. Но смерть отца не неприятность, для меня это большое горе. Сообщив детям и внукам о случившемся, я стала спешно собираться в Ростов.
У меня с папой с детства сложились очень доверительные отношения. Я всегда знала, что он любит меня. Не просто любит, а уважает, как личность. Я всегда чувствовала от него поддержку. Даже если я была неправа, он никогда не пытался со спором и скандалом убеждать меня в этом. Достаточно было мне услышать от него:
— Доня, а может, ты ещё подумаешь? Может где-то что-то ты пропустила?
И я с готовностью пересмотреть раннее задуманное, находила верное решение. Для нас с братом отец, это, прежде всего друг. А это, наверное, даже больше, чем просто родитель.
Первое о чём я спросила брата, войдя в дом было: — Успела?
— Успела, — грустно ответил он.
Папа лежал в своей кровати, сильно похудевший. Глаза впали в глазницы.
— Доня прилетела, — тихо прошептал он посиневшими, казалось совсем бескровными губами, — я боялся, не дождусь. Не плачь. Это нормально. Время моё пришло, — медленно с остановками отвечал он на мои ласковые слова.
