— Ну, нет, так нет. И то, правда. Подожди я сейчас двор закрою, да кофту накину. Я мигом.
Купив у кладбищенских ворот большую охапку цветов, Валерий пошёл следом за соседкой.
— Пока жива была Ниночка, я за ней присматривала. Сердце у неё совсем никакое было, — Капа поправила на могилке фотографию подруги.
— Спасибо вам баба Капа, — тихо поблагодарил её Валерий, раскладывая цветы на могилке.
Он смотрел на фотографию бабушки и его душили слёзы.
— Вот ведь как, я старше её, а ещё бегаю. Ну, спи подруга, говорила тебе, что вернётся, приедет твой внучок, куда денется. Вот и дождалась ты.
С кладбища они поехали к дому бабы Капы, она вынесла запасные ключи от бабушкиного дома.
— Вот ключи, пойдем, проведу тебя в дом, — старушка болтала, не умолкая,
— ты надолго? А то знаешь, в доме надо жить. Если в нём жить не будешь, обидится, оседать начнёт, сыреть. Обживайся, не буду тебе мешать. А то пошли, борщец у меня в самый раз и Ниночку помянем, а?
— Приду, позже. Обязательно приду, баба Капа.
— Да, а чего о любови своей не спросишь? Линка — то долго бегала, пока письмо от твоей матери, от Жанны не прочла.
— Лина? Письмо? Какое письмо?
— Что забыл? Вот это да! — воскликнула, всплеснув руками женщина, не дав и слова вставить Валерию, — забыл, а бегали, женихались, эх мужики, все вы кобели порядочные. Ладно, разберётесь сами. Побегла я.
Проводив подругу бабушки, Валерий медленно обошёл небольшую комнату, называемую залом. Старенький диван, сервант с посудой, посередине круглый стол под скатертью с нависшим над ним абажуром и четыре стула вокруг него. На стенах фотографии. В комнате две двери, ведущие одна в бабушкину спальню, другая в его маленькую комнату. Валерий заглянул в комнату бабушки. На трюмо её пудра, духи. Он взял флакончик в руки и на глаза навернулись слёзы, до чего родным показался ему этот запах дешёвых ещё советских духов. Зашёл в свою комнату. Всё было так, как будто он и не уезжал никуда. Кровать застелена тонким покрывалом. Он лёг на кровать и закрыл глаза.
— Прости, бабуля, прости родная. Не смог ни отблагодарить, ни похоронить.
Валерию было очень обидно ещё и от того, что он давно понимал, что при всей своей простоте характера и добром отношении к нему матери, ей он был не нужен. Он чувствовал это всегда. Жанна забрала его с собой в Штаты, только по требованию своего американского мужа, к которому Валерий всегда относился с уважением, за его постоянное участие в его судьбе. А бабушка…
Валерий, подошёл к окну.
— Лина, Лина, — хорошая девочка Лина, — задумчиво произнёс он, — какой ты теперь стала Лина.
Валерий закурил. Глядя в окно на фруктовый сад, он вспоминал, как вместе с ней и Дроном они бегали на речку, лазили в чужие сады за яблоками, абрикосами. Вспоминал их последнюю встречу. Первый поцелуй, первые неловкие объятия, первая близость.
— Интересно, какая она сейчас, Линка? Замужем, наверное, и дети есть.
Валерий вышел из дома. Пора ехать в «Планету» или «Планетарий» как раньше называли это небольшое кафе местные жители. Валерий подъехал к месту встречи со старым другом. Теперь бывшая стекляшка, превратилась в весьма комфортабельный ресторанчик на восточный лад, привлекательный снаружи и уютный внутри.
Андроникос уже ждал его перед входом в ресторан. Они прошли вглубь зала к столику, стоящему у окна, на котором уже стояла разнообразная закуска, коньяк.
— О, ты уже и заказать успел, — Валерий почувствовал голод, — да, красота, похорошел наш город.
— Похорошел, мой город, только грязи больше стало, — серьёзно сказал Дрон.
— Твой? Рано ты меня в чужаки записываешь, — обиделся он на друга.
— Ты меня не так понял. Ну, обживёшься, поймёшь. Кстати, ты надолго к нам?
— Посмотрю, пока спешить некуда. Хочу вернуть упущенное.
— Не понял? Это как?
— Хочу вернуть всё, что и как было раньше.
— Что именно? — Дрон разлил водку по рюмкам.
— Например, вас — своих друзей, себя почувствовать прежним.
— Ты считаешь, это возможным?
— А ты думаешь по-другому?
— Пока ты мой гость я думаю, как тебя достойно встретить. Давай, налегай, встречу надо отметить, как у нас принято. Сколько лет мы не виделись? Лет пятнадцать — шестнадцать? Давай, рассказывай: что, как, где?
— Андроник, что рассказывать, отучился, поработал, отдал все долги за учёбу. И так домой потянуло, сам удивился. Появилась О.Н. — осознанная необходимость возвращения. Понимаешь, вроде идёт жизнь, как по нотам: учёба, карьера. Но душа рвётся сюда в Южногорск, в Москву, вообще в Россию. Может, уже старею?
— Ладно, скажешь ещё, стареет он! Ты ещё ого-го, не женат? Я так и думал. Москва понятно, а у нас чего забыл? Что собираешься делать дальше?
— Угадал, — выпив очередную рюмку коньяка, ответил Валерий, — именно что забыл! Вот в чём вопрос. Всех забыл… Вот приехал вспомнить, восстановиться.
— Кого вспомнить? Не уж то Линку вспомнить решил? — Усмехнулся Дрон.
— Вот кстати, к вопросу о Лине. Где она? — Спросил уже порядком захмелевший Валерий.
— Я даже не знаю. Как ты уехал, наши дороги, как-то быстро разошлись. А когда я вернулся из Греции, наши пути так и не пересеклись.
— А чего вернулся?
— А того, что и ты. Кто мы там? Я тебе скажу никто, и звать нас никак. У них свои проблемы.
— Да ну их всех со своими проблемами. Ты здесь кто, — спросил довольно охмелевший Валерий.
— Я? Кто я? Я главный чистильщик. Спроси каждого в городе — кто такой Андроникос Аманатидис?
— Вот — раз ты здесь главный, ты мне и помоги найти Лину.
— Для лучшего друга — всё найду. Вопрос времени.
— Да, начальник, а о женщине в больнице узнал?
— Узнал. В коме она.
— Как в коме? Врач сказала, что жить будет…, — растерянно спросил Валерий.
— За, что купил, за то, и продаю. Но её опознали. Оказалась Апполинария Полякова, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения. Да вот адрес, — Дрон протянул Валерию листок.
— Дрон, я в кондиции, всё я пойду, — Валерий попытался встать, но Дрон усадил его опять за стол.
— Какой пойду? Левон, шашлык неси!
К ночи Валерий еле стоял на ногах от выпитого спиртного и был еле жив от съеденного. Левон, оставив джип Валерия около ресторана, на своей машине развёз друзей по домам. Наутро Валерий очнулся от причитаний бабы Капы. Утром, зайдя проведать гостя, она увидела его лежащим на диване, решив, что рассол ему подойдёт больше, чем утренний чай с оладьями, она сбегала в свой погреб и принесла баночку рассола с двумя хрустящими солёными огурцами.
