— Что-то я расслабился. Надо взять себя в руки, заняться работой. Замы замучили звонками, — он проглотил лекарство, выписанное светилом психиатрии, запив его несколькими глотками коньяка.
— Это милок, работа вас доканает. Всего не заработаете, дайте своей психики отдохнуть, — говорил он Гере. Знал бы светило, от чего разрушается психическое состояние его клиента, — возьмите себя в руки! — советовали ему.
Но брать себя в руки не получалось. Он не сможет дальше жить, пока не доделает то, о чём мечтал годами.
— Со слов этой девчонки, которая теперь неотлучно находится с сыном Мареком, Валерий сейчас в Подмосковье. Скоро должен вернуться. До его возвращения надо переговорить с ней. Убедить её оставить Марека. Господи! Дай мне силы довести дело до конца. У меня сейчас такое состояние, в котором я находился тогда, по возвращении из Штатов.
Тогда, после возвращения Геры из Штатов прошло примерно полгода, как в дверь к Георгию постучал сосед Витя-штырь, осужденный не раз и не только за хулиганку.
— Ну, что соседушка, вернулся из своей Америки? А как же наш уговор? — с пьяной ухмылкой на лице спросил он Геру.
— Какой ещё уговор? Иди, проспись.
— Ах, значит вот ты как? За лоха меня держишь? Мы с тобой как договаривались? Я твоего друга ножичком в подъезде чиркну и тихо сяду по хулиганке, а ты свою задницу в Америке спрячешь. И больше наши дороги никогда не пересекутся.
Я дело сделал, а ты слово своё не сдержал. Соображаешь, как теперь дальше жить будем?
— Не гони Штырь. Обыкновенно жить будем. Я с тобой полностью рассчитался. Я тебе ничего не должен!
— Нет, дорогой. Уговор, какой был? За свои слова отвечать положено. Я сделаю своё дело и сяду на годок — другой, а ты свалишь с моих глаз долой. Чтобы всё шито-крыто, чисто было. И главное надёжно. Я своё дело сделал. А ты? А ты вернулся. Прости — где уверенность, что ты меня не заложишь? Извини, дорогой, одно дело сидеть за кражу, а совсем другое за поклажу. Я его упаковал, как ты просил.
— Чего тебе надо?
— Как чего? Раз такой расклад пошёл, денег, милый, денег. За всё в этом мире платить надо.
— Каких денег, я же…
Сосед подошёл ближе к Георгию и, дыша перегаром ему в лицо, угрожающе произнёс.
— Разных денег. Красных, зелёных. У меня дочь на выданье, у меня так сказать обязательства перед ней.
— Хорошо, — согласился Георгий, лишь бы этот детина оставил его в покое, — устроюсь на работу, насобираю, отдам.
— Эко, дорогой, я ждать не могу.
— Мне взять негде, — собрав, последние частички смелости, почти прокричал Георгий, — нужны деньги, жди. Всё!
— Ух, ты, какой смелый стал! Ладно, ладно не кипятись, очки протри, вспотели, я позже зайду. А ты подумай, как рассчитываться со мной будешь, — потрепав Георгия по плечу, сосед вышел из квартиры.
— Господи, что за мир! Вокруг одни недоноски тупые! Ну что им всем надо от меня! Этот не остановится, теперь будет доить, сволочь.
Вскоре, когда Ольги не было дома, она развозила товар по точкам, к Гере зашёл вечно пьяный Шнырь.
— Чего опять тебе надо. Ты же получил за этот месяц. Теперь так и будешь шастать? — с раздражением встретил его Гера
— Чего недовольный такой? Я по делу. Тут вопрос такой назрел. Слышал тут, ты с Оленькой моей, доченькой единственной, единокровной работаешь. Это что же она тебя к себе помощником пристроила, а ты воспользовался моментом и под юбку к ней шастаешь? Так не пойдёт! Как родной её отец заявляю категорически, — еле стоящий на ногах Штырь ударил кулаком по столу, — слышь, что заявляю? Я против разврата!
— Чего ты мелешь? Какого разврата, иди отсюда, — Гера попытался выпроводить Штыря из квартиры, но тот увернулся от его рук.
— Нет, так не пойдёт! Пользуешь девку, плати!
— Ты с ума сошёл. Дочь свою продаёшь?
— Ты бабки гони, потом определения будешь давать!
Георгий достал сто долларов, Штырь взял, но так и остался стоять с протянутой рукой.
— Я к тебе не за милостыней пришёл, — Георгий протянул ему ещё купюру.
— Вот тебе ещё сто баксов и давай, иди, иди от греха подальше.
— А то, что и меня закажешь? Смотри, а то я тебя опережу, — Штырь повертел кулаком перед лицом раздражённого Георгия и, шатаясь, вышел из квартиры.
— С этим определённо надо что-то делать. Нельзя так оставлять, он не даст мне жить спокойно.
После следующего вояжа по Польше Георгия и Ольги, дождавшись, когда дочь уедет по своим делам, Штырь юркнул в квартиру к соседу.
— Я слышал, удачно сработали? — потирая руки, в ожидании скорой опохмелки, спросил Штырь.
— Возьми и убирайся отсюда, — зло ответил ему Гера.
— Ой, какие мы… деловые, уберусь, — начал свою песню Штырь, издеваясь над Георгием, он подошёл к буфету, на котором красовалось несколько импортных бутылок с коньяком и водкой. Выбрав большую полутора литровую бутылку с финской водкой «Абсолют», он, откупорил её и сел за стол, наливая себе горячительную влагу, в чайную чашку Геры.
— Ты чего делаешь? — возмутился Гера, — нет, с этим определённо надо что-то делать, — подумал он и опустил руку, которой хотел схватить Штыря за шею и выкинуть вон из квартиры.
— А это за моральный ущерб, — ответил ему Штырь, и залпом выпил водку, — ты же мою кровиночку того… А я этого не принимаю! Я пойду, у меня гость, а то давай, по-родственному, пошли, на двоих, нет на троих, — он бы ещё долго нечленораздельно мычал, но вдруг, Гера решился.
Георгий ещё не совсем для себя уяснил, зачем он пошёл следом за Штырём. Просто внутри него, вдруг включился рычажок. Рычажок ненависти. Они вошли на кухню. Штырь сел за стол.
— Ну что, по мировой, — довольно потирая руки, сказал он, шатаясь, сидя на стуле.
Пока он разливал водку по грязным стаканам, Гера осмотрелся вокруг. На кухне царил хаос и грязь. После вчерашнего застолья на столе среди заветренной закуски, стояли грязные рюмки.
Гера, прошёл в комнату. Там на диване, запрокинув голову, храпел мужик, такой же грязный и пьяный, как и хозяин. Георгий вернулся назад на кухню. Штырь пил из стакана принесённую водку.
— Вот это вещь, не то, что наше пойло. Теперь ты мне привози всегда такую. Чего стоишь, давай налью, — еле шевеля языком, говорил он.
— Сейчас, надо чистый бокал найти, у тебя антисанитария здесь, — Гера рыскал глазами по кухне.
— Бокал, надо же, интеллигенция, едрыть его, ан-ти-са-ни-та-рия!
Штырь не успел договорить, Георгий взял лежавший около плиты разделочный топорик со следами на нём от рубленной ранее курицы или мяса. Он увидел его сразу, как вошёл на кухню.
— Другого случая не будет, — решил он.
