Иногда Гере казалось, что это Юра «оттуда», из той загробной неизведанной жизни, так изощрённо ему мстит. Неужели и правда, есть параллельные миры? А может быть это кара небесная?
Тогда в восемьдесят пятом в стране такое творилось. Пустые прилавки, работы никакой. Все кто мог, уехал за кардон. А он Георгий, позже, после убийства друга оказавшись в Штатах, куда все стремились попасть, и там не смог прижиться.
— Жанка, эта бабёнка с пустой головой, и то пристроилась. Да ещё как! Живёт себе припеваючи. Господи, и почему я раньше так неистово завидовал Юрию? Он удачливее меня? Талантлив? Жена красавица? Да дура она намалёванная! А был он во всём и всегда первым, потому, что воспитание такое: сначала мама, после смерти отца не разнюнилась, а занималась сыном, и его научила побеждать. А потом и сам Юрка, трудоголик. А я? А я никому не нужен был в детстве, хотя имелись и отец и мать. Всё в семье было показное, всё: что люди скажут. Говорилось вслух одно, шёпотом другое. Нет, не я виноват, в том, что такой неудачливый. Сложилось бы у меня всё так, как складывалось у Юрки! А с другой стороны, удачливый, а на ножик напоролся и всё, сдулся талант.
Послушав Жанкино щебетанье о её прекрасной жизни в Штатах и, выслушав на прощанье всё, что она думает о нём и о его теперешнем быте, Гера решил последовать её совету и взяться за ум.
— Что делать? Найти бы Юркины записи. Я бы ещё мог исправить своё положение. С ними можно не только в институт вернуться. Интеллектуальную собственность можно использовать и более выгодно. Юра, тоже сволочь хорошая, спрятал. О престиже страны думал, хотел перебиться за границей, а потом вернуться назад победителем. У матери, больше нигде он не мог спрятать свой архив. Врала старуха. У неё папка. Может ещё съездить потрясти её. Пацана Жанка забрала в Америку. В доме одна мать Юрия.
Он сел, обдумывая план дальнейших действий. Идея поехать в Южногорск в последний раз попробовать найти тетрадь, охватила его с такой силой, что он готов был немедленно двинуться в путь. От прилива энергии он не мог дождаться утра. Он ходил по квартире, рассуждая вслух с самим собой. Перспектива начать новую, другую для него жизнь сняла пелену с его глаз. И вдруг он увидел беспорядок вокруг. До его сознания дошло, в какой свинарник он превратил своё жилище.
— Жанка права, не квартира, а свинарник, — Георгий взялся за уборку квартиры. Начисто вымыл полы, протёр слоями лежащую пыль. Принял ванну, побрился.
— Я вам всем докажу… — глядя на себя в зеркало сказал он, хотя и сам не знал, что и кому он должен доказать.
Взяв загашник, добрая Жанна оставила ему на прощанье, целое состояние пятьсот долларов, он поменял их у молодого парня, постоянно крутящегося у сберкассы и, обменявшись с ним номерами телефонов, на будущее, он купил билеты на плацкарт до Южногорска. Гера вошёл в вагон и, не успев обдумать, каким путём будет добиваться своей цели, заснул. Проспал почти до прихода поезда в город.
Он шёл до дома матери Юрия, и всё время думал, что делать дальше? Сейчас явится к пожилой женщине и что он ей скажет?
— Может её грохнуть и дело с концом. Сказать легко. Самому убить человека, тоже мужество надо. Это не для меня. Постараюсь с ней поговорить по-хорошему.
Несколько раз он прошёл по переулку мимо дома Нины Михайловны, тренируясь, как и что он ей скажет. Он видел, как она возилась на приусадебном участке.
Весна, хороший день год кормит. Она заметила молодого человека, который заглядывал во двор. Подойдя к калитке, спросила его.
— Вы кого ищете?
— Ой, Нина Михайловна, забыл ваш дом. Вы меня не узнаёте? Я Георгий, друг вашего сына, Юрия. Я к вам Валеру привозил. Помните? Можно к вам пройти.
— Конечно, конечно, — женщина открыла калитку и впустила гостя, — входите, садитесь вот на лавочке, воздух такой чистый. Может вам чаю с дороги? — предложила она.
— Нет, нет спасибо, — ответил Георгий и тут же пожалел об этом. Разговаривать во дворе, который просматривался с улицы, было не в его планах, — а в прочем можно, и, правда, с дороги хорошо бы, — он поднялся, чтобы встать и пройти в дом, но женщина движением руки остановила его.
— Вот у меня самовар разошёлся, пойдемте за стол, — Георгий увидел стол в импровизированной беседке, которая была увита диким виноградом, почки которого ещё не спешили раскрываться, ждали боле продолжительного солнца. Георгий представил, как было бы здесь хорошо сидеть летом, под тенью душистых листьев и виноградных гроздьев.
— У тебя гости, никак, соседка? — послышалось с соседнего двора.
— Да, Капа, друг сына, Юрочки моего приехал, проведать, — ответила она, разливая душистый чай по чашкам.
Георгий, растерялся, обмяк и сидел с потерянным лицом, думая, что всё-таки он зря приехал. После дежурных вопросов о самочувствии, он никак не решался задать важный для него вопрос, но старушка опередила его.
— Георгий, вы к нам в город по делам, или приехали справиться о моём самочувствии?
— И то и другое Нина Михайловна. Вы знаете, мы с Юрой, в институте долго работали над получением материала, представляющего большой интерес для нашей науки. Понимаете, вы должны меня понять, ведь я слышал, что и вы в некотором роде тоже физик. Так вот этот материал представляет собой особую форму углерода с кристаллической решеткой, толщиной всего в один атом. Такая кристаллическая структура вполне распространенного материала, которым является углерод, придает ему ряд уникальных физических, химических и электрических свойств. Это прорыв в науке!
Это, в конце концов, Нобелевская премия!
— Георгий, я не понимаю, зачем вы мне всё это объясняете? Причём здесь премия Нобиле? Что вы от меня хотите?
— Нина Михайловна, умоляю, вас … нам тогда с Юрой осталось всего ничего, самая малость в работе. Но прекратилось финансирование. Мы договорились, что Юра будет вести записи всех испытаний. И он вёл их. Перед закрытием лаборатории, он спрятал папку с нашими записями. Понимаете, с нашими записями. Я вам очень сочувствую в смерти сына. Это большая трагедия. Но и вы поймите меня. В конце концов, это не честно, лишать меня кровью заработанного результата. Пожалуйста, верните мне наши записи. Очень вас прошу.
— Георгий, я уже как-то раз вам сказала, что я не знаю ни о какой папке и не о каких записях. Не надо рвать мне сердце. Уходите, мне очень тяжело вас слушать.
Георгий стоял с поникшей головой и сжатыми кулаками, готовый задушить вредную старуху.
— Прошу вас, — она показала рукой на выход со двора, — и впредь, прошу не беспокоить меня своими визитами с непонятными мне требованиями.
Георгий не помнил, как возвращался назад в Москву, как дошёл до своего подъезда. Очнулся он от окрика.
— Сосед, стой, не спеши, — обернувшись, увидел соседку, дочь Вити Штыря Ольку. Девчонка лет девятнадцати уже знала толк в жизни. Живя с отцом, который время от времени пропадал в тюрьмах, давно потеряв мать, она была боевой и шустрой. С самого начала перестройки не побежала на «панель» за красивой жизнью. Влилась в стройные ряды перекупщиков и «челночила», привозя товар по заказу торговок с рынка.
