Но мне она мила, читатель дорогой.
И каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русский холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь:
Чредой находит сон, чредой находит голод;
Легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят – я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн – таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаизм).
Соня захлопала глазами.
Осень в Михайловском – сколько стихотворений он написал тогда! – продолжил доктор, словно не замечая ее недоумения. – Осень для Пушкина была самым продуктивным, если так можно выразиться, временем года. Вдохновение, подъем работоспособности… Весной – наоборот, весной Пушкин страдал. А у вас, Сонечка, другое – вам осень не показана. Ваше лучшее время – лето. А Пикассо? – спохватился Герман Остапович. – У этого художника тоже были периоды творческого взлета, зависевшие от времени года… Я вам скажу: циклические ритмы настроения отчетливо зависят от длины светового дня, широты местности и многого другого. Помню, был у меня пациент, который осенью срывался с места, его тянуло путешествовать. Он был как птица – стремился на юг. Туда, где солнце. Где тепло.
– Значит, я сумасшедшая? – растерянно спросила Соня.
– Нет. Это не сумасшествие. Это лишь легкое отклонение от нормы… А нормы-то, собственно, и нет… У всех нас свои заскоки. У вас, Сонечка, просто сезонная зависимость. Вы сильнее, чем прочие, страдаете от плохой погоды.
Соня вспомнила вчерашний день. Свинцовые облака на небе…
– Я всегда любила лето… – сказала она. – Но я не думала, что так завишу от него…
– Не от лета. Сейчас конец июня, а вы все равно потеряли сознание, – поправил доктор.
– А от чего я завишу?
– Вы не догадались, Сонечка? Вы зависите от солнца.
– От солнца… – эхом отозвалась Соня.
– Вы – дитя солнца. Пока оно светит, вы счастливы и довольны. Вас ничего не беспокоит. Но стоит солнцу уйти, как ваше настроение резко меняется. Вплоть до того, что вы начинаете терять сознание. Причина ваших обмороков – сугубо психологическая. И сколько еще таких детей солнца… – главврач с улыбкой махнул рукой.
И Соня вдруг ему поверила – окончательно и бесповоротно. Она ведь и сама могла догадаться! Господи, но это ж так очевидно…
– Дети солнца. Я – дитя солнца. Красиво звучит… И что мне делать? – спросила она. – Это лечится?
– Лечится. Есть специальные препараты. Только оно вам надо? Куда проще уехать.
– Куда?
– Туда, где солнца больше. Там вам никакие таблетки не понадобятся. Юг. Сочи, например. Краснодарский край…
«Уехать… – подумала Соня. – Легко сказать! Куда я уеду – из Москвы, от Элеоноры, от Снежаны. От Исы! Он там, под следствием, а я… Нет, без Исы я никуда не поеду. А работа? Как я без работы? На что жить? Ерунда…»
– Нет, Герман Остапович, вы мне все-таки выпишите лекарств, – решительно произнесла Соня. – Пока мне еще на этой широте жить!
– Хорошо, как скажете. Только я бы вас еще денек-другой пронаблюдал!
– Ладно, – согласилась Соня.
После того как доктор поставил ей диагноз, стало как-то легче на душе… И уже не так страшно было оставаться в больнице.
Соня в то же утро снова отправилась навестить Будулая. Поговорила с ним о каких-то пустяках. Потом, чтобы хоть чем-то занять себя, принялась рисовать старика. В наличии был только кусок картона и карандаш – Соне и этого хватило…
Тучи за окном разошлись, засияло солнце… Больные в палате, соседи старика, выбрались в сад. Настроение у Сони улучшалось с каждой минутой, прибавилось оптимизма, сил, энергии. «Замечательный доктор какой – Герман Остапович! – думала Соня, рисуя. – Столько лет со мной другие врачи бились, а он – с ходу загадку разгадал… Солнце! Мне не хватало солнца…»
– Будулай, вы бы хотели найти своих родных? – спросила Соня.
– Да… Ой хотел! – закивал старик. – Ой как хотел…
– Может, найдете скоро. Сына.
– Сына? Не дочь? Ты – не дочка моя? – старик потянулся за жестяной кружкой, отпил воды.
– Нет, что вы! – засмеялась Соня. – Да мы и не похожи. У меня есть… муж, так вот он, может быть… Но об этом рано говорить, не хочу вас зря обнадеживать!
– Как мужа зовут?
– Иса, – штрихуя фон, коротко сообщила Соня.
– Иса. Иса… – кружка выпала из его рук, покатилась по полу.
Соня подняла кружку, поставила ее обратно на тумбочку.
– Да, Иса.
– Я устал. Я спать хочу! – Будулай откинулся на подушку, закрыл глаза.
– Спите. Не буду вам мешать…
«Бедный! Он совсем старенький, слабый… Даже если он не отец Исы, все равно – надо навещать его хоть иногда!» – решила Соня. Она тоже ушла в сад.
Сияло солнце, теплое и ласковое. Соня была счастлива, она в эти минуты не боялась будущего, была полна оптимизма.
Перед обедом Соня вернулась в палату к старику. Будулай еще дремал. Соня хотела уйти, но тот вдруг слабым голосом позвал:
– Иса…
– Как вы? – подошла к старику Соня, села рядом с кроватью. – Это я, Соня. Помните меня?
– Иса… – старик приоткрыл глаза и схватил Соню за руку. – Мера бэта… Мера бэта! Мера ек лэрка хэ! Иса! О, Иса, мудже кья кэрна чахие?!
Соня вытаращила глаза. «На каком это он языке? По-цыгански, наверное…»
– С вами все в порядке? Позвать доктора? – с тревогой спросила она.
– Иса жив! Я искал Ису. Он жив.
– Вы искали Ису?
«Может, память стала возвращаться к нему? Он услышал имя сына и вспомнил…» – подумала Соня.
– Значит, Иса – ваш сын? Вы вспомнили?
Старик бормотал на незнаком языке. Соня хотела позвать Германа Остаповича, но Будулай держал ее цепко.
– Будулай, миленький, вы не волнуйтесь только!
– Я не Будулай, я Гопал… Я король Гиндостана!
«Ага… – вздрогнула Соня, почему-то вспомнив любимый фильм детства – «Иван Васильевич меняет профессию». – И тебя вылечат, и меня вылечат…»
– Я сейчас! – Соня наконец отцепила от себя старика и побежала за Германом Остаповичем.
Когда они вернулись, старик продолжил бормотать на все том же незнакомом языке, но по-русски уже не стал отвечать.
– По-моему, он бредил… – сказала Соня. – Сказал, что он король. Король Гопал из Гиндостана.
– Это бывает. Гопал? Пусть будет Гопалом. Может, правда так его зовут… Ну а насчет короля… Я ведь, Соня, и Наполеонов навидался, и царя Петра лечил… – вздохнул главврач. – Наталья Петровна… – обратился он к медсестре. – Сделайте нашему Будулаю укольчик успокоительного… Соня, а мы пойдем, пусть старик поспит. Пойдемте в сад.
