Сейчас он уже и не помнил, что послужило поводом для того последнего скандала. Но это вдруг взбухшее в нем желание заставить замолчать ее кривой рот с размазавшейся алой помадой, которая удивительно не шла к ее тонким, злым губам, напугало его.
Он вдруг словно почувствовал, что в нем просыпается какой-то другой, неведомый ему до этого Никита Чарушин. Представил, как сложенный кулак летит в беззащитное лицо с алеющим кругом рта и под ним вспухает бесформенное месиво с крошащимися зубами. И испугался этого нового себя, способного ударить женщину.
В тот вечер он смог сдержать поселившегося в нем зверя, ушел, хлопнув дверью, и долго бродил по вечерним, зябким осенним улицам, обдумывая, как жить дальше. «Мальчиком, обдумывающим житье», – назвала его мама, когда он после многочасовых скитаний пришел к ней, чтобы отогреться и переночевать.
Обратно домой он так и не вернулся. Зашел один раз, чтобы забрать вещи, а все остальное – рыдание жены на скамейке в старом парке с облетающей листвой, в котором он согласился с ней встретиться, после того как по телефону сказал, что они разводятся, ее заплаканное лицо в зале суда, ее полный ненависти взгляд, брошенный на него при подписании договора о продаже квартиры, – происходило уже на нейтральной территории.
Впервые в жизни он радовался, что у них нет детей. Благодаря этому обстоятельству развели их быстро и безо всякого интереса. Новый год он встретил уже один. В новой, пусть однокомнатной, но только ему принадлежащей квартире, где по вечерам не слышны были бесконечные разговоры о неинтересных ему вещах.
Даже в первые месяцы их знакомства, когда он еще был влюблен в свою будущую жену той робкой любовью, которая позволяет наделять человека несуществующими достоинствами и умиляться реальным недостаткам, ему бы не пришло в голову нырять с ней в ластах с катера или бродить по дикому пляжу в азартном поиске сердоликов и яшмы.
Жена понимала только отдых в Турции, по обязательной системе «все включено», предусматривающей лежание у бассейна в первой половине дня, походы к морю – после обеда, аккуратное окунание в воду, обязательно на мелководье, чтобы не намочить голову, трехкратные походы в ресторан, вне зависимости от того, сыт ты или голоден. Кислое дрянное вино, которое обязательно следовало пить в шезлонге, и походы по местным лавочкам, наполненным всяческим никому не нужным, но в то же время азартно скупаемым барахлом, были обязательными атрибутами этого тоскливого отдыха.
Азарт покупки барахла был так же не похож на азарт собирания камешков в сердоликовой бухте, как раскормленная, переваливающаяся с одного бока на другой кряква не похожа на дивного длинношеего лебедя.
– А я нашла куриного бога, – услышал он радостный вопль Полины и словно очнулся от внезапно взявших его в полон дурацких мыслей.
– Настоящего, с дыркой посередине? – радостно подхватил он, словно вынырнув из тухлой, застоявшейся воды.
– Да. И это, наверное, сердолик. Настоящий. – Голос Полины звенел от радости. Она протягивала ему ладошку, на которой лежал довольно крупный камешек нежно-розового цвета с белыми прожилками, и в аккурат в середине у него природа, как неведомый, но искусный мастер, проделала ровную, без острых зазубрин дырочку, в которую вполне можно было продеть шнурок.
– Похоже, что действительно сердолик, – согласился Никита. – Вернемся домой – покажем мастерам в сувенирных лавках. Они точно скажут.
– А как мы его до катера дотащим? – огорчилась вдруг Полина. – Отовсюду же выпадет.
– А я его во рту спрячу, – предложил Никита, подумав. – Ты только меня не смеши, чтобы я не подавился ненароком.
Им действительно пора уже было возвращаться на катер. Камушек был доставлен на него без приключений, и, забрав его у Никиты, Полина спрятала свою драгоценную находку во внутренний кармашек рюкзака, который взяла с собой.
– Вот уже не зря съездили, – сказала она. – Найти куриного бога к удаче, так что нам и дальше обязательно повезет.
Затем доплыли до Золотых ворот, чья арка на этот раз была гораздо ближе к ним, чем при первом путешествии.
– А можно в воротах проехать? – с замиранием сердца спросила Полина. – Я в интернете вчера прочла, что там можно желание загадать, а мне очень надо.
– Всем надо, – философски ответил капитан. – Вот только запрещено это, а я закон нарушать не хочу. Вы уедете, а мне тут еще оставаться.
– Понятно, – упавшим голосом согласилась Полина.
– Так давай проплывем сами, – подмигнул ей Никита. – Давай, натягивай ласты. Капитан, максимально близко к скале можешь подойти?
– Это могу.
Полина невольно вспомнила, как несколько дней назад завидовала купающимся здесь попутчикам с «Алых парусов». Глубина под ними не пугала, а завораживала. Рядом с Никитой она почему-то ничего не боялась, поэтому лихо спустилась в воду и аккуратными гребками поплыла в сторону Золотых ворот. Никита плыл рядом.
Вода здесь была чуть прохладнее, чем на мелководье, зато освежала гораздо лучше. Проплыв между «створками» ворот, они повернули обратно, и Никита выплюнул себе на ладонь рублевую монетку.
– Это что? – не поняла Полина.
– Здесь в воротах нужно монетку кинуть, только тогда загаданное желание сбудется. Я для тебя захватил.
– Спасибо, – поблагодарила она, – а себе?
– А у меня нет несбывшихся желаний, – спокойно ответил он.
И снова «Гевала» разрезала носом морскую волну. И снова Полина сидела, свесив ноги за борт, подставляя счастливое лицо ветру. Сегодняшние приключения ей решительно нравились.
– Куда мы теперь? – спросила она у Никиты.
– Сейчас нас ждет самое главное – пещера Кара-Дага, та самая, из которой Ихтиандр выплывал, спеша на встречу с Гуттиэре. Читала «Человека-амфибию»?
– Смотрела, – чуть смущенно призналась Полина. – Да и то в детстве.
– Эх, темная ты бутылка. – Он легонько и необидно щелкнул ее по носу. – Классику советскую не читала.
– Признаться, я в детстве вообще читать не очень любила. Как меня вообще на филфак взяли, загадка. Потом к экзаменам готовилась, конечно. А сейчас для меня полежать с книжкой – лучший отдых. Но я в основном детективы читаю. Может, и твои попадались.
– Может. – Он чуть насмешливо посмотрел на нее.
Катер встал напротив входа в пещеру, которая черной расщелиной виднелась в нижней части высокой скалы.
– Ну что, готова? Тогда вперед, – скомандовал Никита, успевший надуть яркий водный матрас с разноцветными «стаканчиками». – Ласты и маску не бери, я тебя на матрасе оттарабаню до входа, а там уже мелко.
От предвкушения неведомой, но отчего-то сладкой опасности у Полины даже в носу защекотало. Она привычным уже путем спустилась в воду, легко залезла на подставленный Никитой матрас и поглядела сквозь него в морскую глубину. Море под матрасом было чуть зеленоватым, совершенно прозрачным, настолько прозрачным, что на дне были видны камушки, раковины и юркие рыбки, деловито спешившие по своим неведомым делам.
