– Ты когда-нибудь бывал в Венеции?
– Да.
– Каналы. – И Харли жестом показал, что он ныряет.
– Вы прыгнули в один из каналов? – спросил Рэпп, вспоминая гнилостную зелень воды.
– Тридцать лет назад. Теперь они заметно чище, чем раньше.
Дом был выстроен из голого кирпича, тяжелые деревянные балки держались на массивных железных скобах с большими болтами, пол застелен широкими досками, скорее всего, сосновыми, специально высветленными для контраста с темно-красными кирпичами. Предельно простая, утилитарная мебель. Всюду превалировали серые и синие цвета. Деревянные и металлические рамы. Длинные плавные линии и материал, который удобно чистить. Чисто холостяцкое жилище.
Квартира была угловой, с двумя маленькими балконами, спальней и гостиной. Имелась еще одна спальня и небольшое чердачное помещение с письменным столом и раскладным диваном. Харли все заранее подготовил к их приезду.
На столе в гостиной лежал большой лист. Стэн аккуратно отодвинул его в сторону, чтобы показать, что ему удалось сделать всего лишь за три дня. Их целью являлся банкир по имени Ганс Дорфман. Он выглядел вполне невинным, но Рэппу все банкиры казались именно такими. Преступление Дорфмана, как сформулировал Харли, состояло в том, что он решил переспать не с теми людьми.
– Вас, вероятно, интересует, почему такой образованный человек, выросший в христианской вере, решил помогать банде исламских террористов? – спросил Харли.
– Да, – сказал Ричардс, глядя на черно-белую фотографию шестидесятитрехлетнего банкира.
– Ну официально вас это не касается. Когда мы получаем задание, нам не следует задавать вопросы… верно?
Рэпп и Ричардс не слишком охотно кивнули.
– Нет, – сказал Харли. – Мне наплевать на то, что вам говорят другие; штаб может все провалить, причем по-крупному. Кроме того, там полно идиотов, не имеющих ни малейшего представления о реальном мире. Когда вам поручают убийство, вы должны всё подвергнуть сомнению и быть в высшей степени осторожными. Мы не имеем права допустить косвенный ущерб. Женщины и дети не должны пострадать.
Рэпп слышал эти слова множество раз от Харли и других инструкторов.
– Но люди совершают ошибки.
– Так и есть, – согласился Стэн. – И чем сложнее поставленная задача, тем больше шансов на ошибку, но если вы хотите однажды выйти из дела, сохранив свою душу, следуйте моим советам. Ставьте под сомнения все задания, которые вам поручают. Мы не слепцы – и не роботы.
Ричардс продолжал смотреть на фотографию банкира.
– Стэн, вы пытаетесь сказать нам, что он невиновен?
– Он? – Харли провел правой рукой от одного конца стола до другого. – Проклятье, конечно, виновен. Этот дерьмовый нацист заслуживает адских мук. На самом деле такие типы возмущают меня даже больше, чем те, что стреляют в ответ. Засранец живет в роскошном доме, каждый год берет двухмесячный отпуск, проводит время в чудесных местах и спит, как невинный ребенок. Он считает, что нет ничего страшного в том, что он помогает подонкам перемещать деньги. Нет, – Харли покачал головой, – это тот самый случай, когда я с удовольствием нажму на спусковой крючок.
Глава 31
Харли объяснил им, что дело не в том, чтобы отыскать лучшее решение, а в том, чтобы отбросить плохие. Ну это в том случае, когда у тебя есть время изучить варианты. После двух дней, проведенных вместе, Харли принял решение, с которым согласились Рэпп и Ричардс. Вечер воскресенья является самым удобным временем, чтобы провести операцию. Все должно произойти в доме банкира, который находился в тридцати пяти минутах езды от Гамбурга и стоял на очень симпатичном, поросшем лесом участке площадью в акр. Митч не сомневался: Харли с самого начала решил, что это оптимальный момент, но хотел услышать их возражения. Он рассчитывал, что Рэпп и Ричардс начнут спорить, но в конце концов убедятся, что он прав. Именно этим они занимались в течение двух дней.
Самым полезным для Рэппа оказался один из ответов Харли.
– А как же собаки? – спросил Митч.
– Собаки, – сказал Стэн, и на его губах появилась дьявольская улыбка, – это обоюдоострое оружие. Возьмем, к примеру, нашего мерзавца. – Он указал на черно-белый снимок Дорфмана; накануне вечером Харли взял черный маркер и пририсовал ему усики а-ля Гитлер. – Он – дотошный нацистский ублюдок, тут нет никаких сомнений. Он хочет, чтобы его жизнь была полностью подчинена порядку, поэтому завел сразу двух пуделей… почему? – Стэн посмотрел на Рэппа и Ричардса.
– Потому что они не линяют, – ответил последний.
– Вот именно. Ганс – фанатик аккуратности. Любит, чтобы все шло по заведенному порядку… Он просыпается в одно и то же время с понедельника по пятницу, но по субботам и воскресеньям позволяет себе лишний час поваляться в постели. Он считает, что слишком умен для религии, в которой его воспитали родители, поэтому по воскресеньям, вместо того чтобы ходить в церковь, прочитывает две или три газеты, изучает кривую стоимости акций – чем еще заниматься немецкому банкиру? – выходит на прогулку с собаками вдоль берега реки, возвращается обратно и ложится немного вздремнуть. На обед он ест тушеное мясо, картофельное пюре и зеленый горошек, смотрит, лежа на диване, какую-нибудь дерьмовую передачу по телевизору, в десять часов вечера выпускает собак прогуляться в последний раз, после чего гасит свет.
Ричардс посмотрел на отчет команды наблюдения.
– Но откуда вы знаете такие подробности? Здесь об этом ничего не написано.
Харли улыбнулся:
– Он далеко не первый мой банкир.
Рэпп решил задать другой вопрос.
– Так что относительно собак?
– О да. Собаки. Они тут всем заправляют. Их нужно выгуливать четыре раза в день. Каждое утро ровно в семь часов, потом еще пару раз в течение дня и, наконец, перед сном. И что ему нужно сделать перед тем, как их выпустить?
– Отключить сигнализацию, – ответил Рэпп.
– Вы видели какую-нибудь сигнализацию в доме у озера?
– Нет, – ответил Рэпп.
– Это из-за того, что сигнализация притупляет осторожность. Вы видели, чтобы я когда-нибудь запирал своих собак?
– Нет.
– Что делает собака, если запереть ее в конуре?
– Если собака что-то охраняет, то практически ничего.
– Все верно. – Харли посмотрел на Рэппа и сказал: – Могу спорить, что знаю, какой вопрос ты хочешь сейчас задать. Ты думаешь, что нам следует его прикончить, когда он будет гулять с собаками у реки?
– Да, мне приходила в голову эта мысль.
– Есть три причины, по которым я предпочел бы избежать такого варианта. Во-первых, в публичном месте труднее контролировать происходящее. А в данном случае – просто нереально. Возможно, нам повезет и свидетелей не будет, как у тебя в Стамбуле, но гарантий нет. Вторая и третья причина говорят о том, что в парке ничего не получится. Я должен поговорить с ним, но в общественном парке разговор невозможен.
