– Ты в два раза мельче меня, так что все честно.
– Вам нужно немного притормозить, иначе у вас будут проблемы.
Иванов резко вскинул голову.
– Ты мне угрожаешь?
– Нет, – ответил Швец, покачав головой, не в силах скрыть разочарования своим боссом. И почему он постоянно сомневается в моей верности? – Я имел в виду здоровье. Вам нужно немного передохнуть. Поезжайте куда-нибудь, где тепло. Может быть, в Бейрут вместе со мной…
– Бейрут – настоящая дыра. Когда-то это было замечательное место… но сейчас все изменилось. Ты сам увидишь.
– Я слышал, что в Бейруте становится лучше.
– Ха! – Иванов рассмеялся. – Но не там, куда тебе нужно. Знаменитая «Зеленая линия» похожа на Ленинград сорок первого года. После бомбежек остались только остовы домов. Наши друзья пытаются восстановить этот район, прежде чем его захватят христиане… Очень плохое место.
Швец не успел ему ответить потому, что раздался стук в дверь. Пришел Павел Сокол, один из помощников Иванова, который занимался вопросами финансовой безопасности. И, судя по похоронному лицу, он принес не самые приятные новости.
– У нас проблема. – Голос Сокола слегка дрогнул, как всегда бывало, когда он боялся расстроить Иванова.
– Какая проблема, черт тебя задери?
Сокол начал объяснять, потом замолчал, снова заговорил, поняв, что не может найти удобного способа сообщить дурные вести.
– У нас есть определенные счета, которые мы используем, чтобы переводить деньги за границу. Ну… для разных видов деятельности.
– Я не идиот, Сокол. У нас полно таких счетов. Ты какие имеешь в виду?
– Те, что в Цюрихе… особенно… – Он заглянул в свои записи. – В ШБК. – Он закрыл папку и посмотрел на босса.
Иванов сердито уставился на побледневшего финансиста. В Швейцарской банковской корпорации у них имелось сто тридцать восемь счетов.
– Какие конкретно, болван?
Сокол снова открыл папку. Вместо того чтобы зачитывать вслух цифры, которые даже он не понимал, финансист потянулся через стол и передал бумаги Иванову.
Тот посмотрел на перечень счетов. Их было шесть, и он лично и очень близко знал того, кому они принадлежали.
– И что, по-твоему, я должен из этого понять? Здесь ничего нет. Только номера счетов.
– На самом деле… – Сокол нервно показал на листок бумаги, – в дальней колонке указан баланс каждого счета.
Глаза Иванова чуть не вылезли из орбит.
– Тут говорится, что счета пусты!
– Совершенно верно.
– Почему?! – взревел Иванов, вскакивая на ноги.
– Швейцарское отделение по безналичным расчетам между банками выдало ордер сегодня в девять часов одну минуту утра по швейцарскому времени. Деньги ушли со счетов посредством электронного перевода.
– Мне известно, как это работает, вонючий придурок. Куда они ушли?
– Мы не знаем.
Иванов сжал руку в кулак с таким видом, словно собирался обойти стол и врезать своему заместителю по голове.
– Так выясните!
– Мы не можем, – сказал Сокол, который уже начал опасаться за свою жизнь. – Как только деньги переведены, они пропали. Отследить их невозможно. Банковские законы Швейцарии…
– Заткнись, идиот! – заорал Иванов. – Я прекрасно знаю банковские законы Швейцарии, и мне на них плевать. Советую тебе найти способ их обойти, иначе прощайся с жизнью или работой.
Сокол поклонился и вышел, не сказав больше ни слова.
Водка стояла на полке сбоку. Всегда. Пять разных марок. Иванов почти ничего не видел, так сильно у него болела голова, и на самом деле ему было все равно, какую бутылку он схватил, – главное, что в ней была водка. Иванов наполнил высокий стакан на четыре пальца, немного пролив на стол, сделал огромный глоток, сжал зубы и позволил чистой, прозрачной жидкости скользнуть в горло. Предполагалось, что никто не знал про те счета, не говоря уже о том, чтобы иметь возможность их опустошить. Это могло серьезно подорвать его положение не только в Службе безопасности, но и в самом правительстве. И потенциально уничтожить все его вложения. Лишившись власти, которую ему давал его пост, он становился совершенно бесполезен для своих партнеров. И враги, которых он нажил за прошедшие годы – огромное множество врагов, – обязательно за ним придут. У него задрожала рука.
– Сколько денег? – наконец, спросил Швец.
Иванов сделал еще глоток, чтобы собраться с силами и ответить.
– Двадцать шесть миллионов… примерно.
– И они принадлежали…
Иванову понадобилось несколько секунд, чтобы ответить.
– Нашим друзьям в Бейруте.
Швец подумал о военизированных группах террористов.
– Их деньги или наши?
– И то и другое…
– И то и другое?
– Да! Что-то вроде совместного предприятия.
– Мы вкладывали деньги в фанатиков? – спросил Швец, даже не пытаясь скрыть удивления.
– Дело в контроле, придурок. Иногда я сам не понимаю, почему трачу свое время на объяснения. Мы вкладываем деньги, чтобы иметь право решать, как их использовать. Считай, что это помощь иностранному государству.
На самом деле все гораздо сложнее, но у Иванова не было времени на объяснения, да и в голове царил страшный туман, чтобы растолковывать кому-то столь запутанные вещи. Или то, что примерно десять миллионов из пропавших денег принадлежали КГБ и были украдены у государства за годы его правления.
– Иностранная помощь террористам? Здорово…
– Твое мнение меня не интересует. Ты ничего не знаешь. Они тоже вносят деньги на счета. На самом деле им принадлежала бо́льшая часть.
Иванов помог им организовать новые потоки поступления денег при помощи торговли товарами черного рынка – наркотики, оружие, порнография. Наркотики и оружие отправлялись на Средний Восток и в Северную Африку, порнографию контрабандой ввозили в Саудовскую Аравию.
– Если бо́льшая часть денег принадлежала им, почему контроль был у нас?
Иванов раздраженно вздохнул, когда сообразил, что ему придется подняться наверх и сообщить новость директору. Тот терпел побочные сделки, но не более того. То, что произошло, ему совсем не понравится. На самом деле он обязательно заподозрит, что сам Иванов присвоил деньги. И если не по какой-то иной причине, так потому, что вполне мог сам провернуть такое.
Швец повторил свой вопрос, и Иванов сказал:
– Это было частью сделки. Если они хотят получить от нас помощь, мы должны знать, что они станут делать с нашими деньгами, и вложить свои.
Половина правды, но Иванов не видел необходимости делиться деталями с одним из своих заместителей.
