– Я полагаю, двадцать шесть миллионов – это то, что они вложили.
– Да.
Иванов сделал еще один большой глоток, чувствуя, что водка начала смазывать колесики в его мозгу, и принялся мысленно составлять список тех, с кем ему нужно поговорить.
– У кого был доступ к информации по счетам и кодам?
– У них и у меня. Любая операция по снятию денег свыше двадцати пяти тысяч должна быть одобрена каждым из нас по отдельности.
– Значит, у вас был один код доступа, а у них – другой?
– Да.
Швец задавал слишком много вопросов.
– У кого имелся доступ к обоим кодам?
– Ни у кого.
Головная боль начала возвращаться, хотя сейчас локализовалась в шее. Иванов начал тереть ее левой рукой, проглотив очередную порцию водки.
– Все было устроено сознательно таким образом, чтобы никто не имел обоих кодов.
Швец на мгновение задумался, а потом сказал:
– Кто-то должен был знать оба кода. Кто-то в банке. Как еще можно подтвердить их и сделать перевод?
Иванов перестал тереть шею. И почему он сам об этом не подумал?
– Дорфман.
– Кто?
– Банкир.
Иванов нашел номер телефона Дорфмана и лихорадочно принялся нажимать на кнопки. Потребовалось больше двух минут, три человека и поток угроз, чтобы получить ответ, сообщивший ему, что все очень плохо. Дорфман не пришел на работу, и они не смогли до него дозвониться. Иванов повесил трубку и положил голову на стол.
Швец открыл дверь кабинета и попросил секретаршу принести кофе. Затем подошел к столу и взял стакан с водкой. Иванов попытался его остановить.
– Это вам не помогает, – отеческим тоном проговорил Швец. – Я с вами связан, нравится мне это или нет, и если мы не хотим, чтобы нас стали допрашивать наши коллеги из Федеральной службы безопасности, нам нужно, чтобы у вас была ясная голова и вы могли думать.
Иванова передернуло, когда он представил, как головорезы из ФСБ тащат его в подвал на Лубянке, когда-то наводивший на всех ужас штаб КГБ. Он лучше многих знал, что происходило в тамошних камерах, и скорее покончил бы жизнь самоубийством, чем допустил, чтобы с ним случилось то же самое.
Глава 34
Южная Германия
Поездка получилась спокойной – в том смысле, что они направили «Мерседес» на юг и остановились только дважды, прежде чем оказались у границы Швейцарии и Германии. Восемь часов ехали со скоростью сто двадцать километров в час по гладкому извивающемуся автобану. Около некоторых больших городов им приходилось тормозить, а когда они оказались около гор на юге, поднимающаяся вверх извилистая дорога лишь слегка замедлила их движение к цели. Они радовались, что не идет снег.
Троица миновала Ганновер, Кассель, Франкфурт, Страсбург и множество маленьких городков, и всю дорогу Харли изучал сокровище, добытое ими из сейфа банкира. Ричардс включил лэптоп и воспользовался дешифрующим программным обеспечением, чтобы через спутник отправить информацию на дисках Дорфмана. Кеннеди собрала в Вашингтоне команду, которая переводила и фильтровала ее. Ричардс закончил пересылку данных к тому моменту, когда они подъехали к Касселю. Рэпп слушал обрывки разговора, доносившиеся с заднего сиденья, и пытался понять, каким будет их следующий шаг. Харли любил действовать по принципу необходимого знания, но, по его мнению, Ричардсу и Рэппу знание было редко необходимо.
Где-то в середине пути Харли приказал Митчу остановиться и поменяться местами с Ричардсом. Они заполнили бак, сходили в туалет, Харли принес кофе и кое-какую еду для Рэппа и Ричардса. Митч не имел ничего против того, чтобы вести машину, но Стэн настоял на своем. Задержка в час или два не имела принципиального значения. Никто не знает, когда события станут интересными. Впрочем, Харли не послушался своего собственного совета и продолжал лихорадочно работать с документами. Рэпп уселся на заднее сиденье и через несколько минут молчания спросил его:
– Что мы делаем?
Харли отреагировал неожиданно и совершенно нехарактерно для себя – он рассмеялся.
– Объясню перед тем, как пересечем границу. Сейчас мне нужно разобраться в этом дерьме.
Митчу пришло в голову, что Стэн находится в состоянии шока, но он решил не вдаваться в детали. Через несколько минут тихое шуршание шин по бетонному покрытию автобана и скорость начали его убаюкивать, Рэпп свернул куртку, пристроил ее на дверцу, положил голову и уснул. В течение следующих часов он то спал, то просыпался; пронзительный звонок мобильного телефона то и дело врывался в его сны о пуделях, растрепанных волосах и связанных полных немках. В какой-то момент засыпания ему стало интересно, что теперь, когда ее муж умер, фрау Дорфман будет делать с собаками. По какой-то необъяснимой причине в следующий момент перед глазами у него появилась расползающаяся под головой Дорфмана лужа крови. Как далеко она растеклась? Когда начнет подсыхать в зимнем воздухе? И вообще, сколько крови в человеческой голове? Одна пинта? Но прежде чем Митч успел прийти к какому-то определенному выводу, он снова провалился в сон.
Харли продолжал лихорадочно работать. Он прочитал каждый документ, каждую папку, отдельные листочки и квитанции, заполнив почти целый блокнот самыми важными сведениями. В пять утра они остановились в придорожном мотеле на окраине Фрайбурга и сняли два смежных номера, где помылись и переоделись в костюмы с галстуками, чтобы пересечь границу. Харли приказал им спрятать оружие в потайные отделения чемоданов, и к шести часам они снова катили по дороге, прихватив с собой свежий кофе и рогалики. И Стэн, наконец, снизошел до объяснений того, что же они делают. К несчастью, он выбрал неправильную военную кампанию, чтобы проиллюстрировать свои слова.
– Вы знаете про марш Шермана
[16] к морю?
Рэпп сидел за рулем. Он вырос в Северной Вирджинии и не считал себя южанином, но гордился своей родиной, а это означало, что он знал историю Гражданской войны. Для истинного южанина – такого, как Ричардс, родившегося и воспитанного в Ковингтоне, штат Джорджия, – одного упоминания имени Уильяма Текумсе Шермана хватало, чтобы начать драку.
– Тотальная война, – продолжал Харли. – Как в истории Шермана. Если наш враг не желает встретиться с нами на поле боя, мы должны принести войну к порогу его дома. Лишить способности сражаться. Напугать так, чтобы они покинули свои укрытия, и раздавить их.
Рэпп видел Харли и Ричардса в зеркало заднего вида. Стэн не замечал отвращения на лице своего напарника.
