Рэпп взял ручку и начал выводить на листке имя «Поль Жирар».
– Почему Стэн этим не занимается?
– Он не хочет знать деталей.
– Почему?
– Потому что каждому человеку вашей профессии необходимо иметь собственные секреты.
– Даже от своего босса и правительства?
– Особенно от босса и правительства.
Митч спрашивал себя, как ему удастся держать в памяти столько разных имен. Харли уже дал ему два – и вот появилось еще три. Он немного попрактиковался с другими именами и подписал карточки.
– В каждой ячейке, – продолжал Ольмайер, – будут лежать двадцать тысяч долларов наличными, документы – такие как свидетельство о рождении, на случай если вы потеряете паспорт, – а также кредитные карточки и водительское удостоверение на соответствующее имя. Как я уже сказал, нужно будет положить в ячейки определенные вещи, но об этом вам следует поговорить со Стэном. Кроме того, здесь, в Швейцарии, имеется счет на предъявителя, которым я буду управлять.
– Счет на предъявителя, – повторил Рэпп, не в силах скрыть изумления.
– Да. Об этом попросил Стэн. А еще он сказал, что рассчитывает на мое благоразумие в вопросах управления деньгами.
Митчу очень хотелось спросить о размерах счета, но вместо этого он сказал:
– Могу я задать вам личный вопрос?
Ольмайер кивнул и улыбнулся, как будто знал, о чем собирается спросить Рэпп.
– Почему вы делаете… помогаете нам?
– Мы обсудим это сегодня за ужином; но если коротко, я верю в свободу.
– Свобода, – проговорил Рэпп, на мгновение мысленно повторив это слово. – Довольно невнятное понятие.
– На самом деле нет. Но, если это поможет вам понять, что мною движет, вам следует знать, что я вырос в Восточной Германии и видел, что в действительности собой представляют Советы.
В памяти Рэппа всплыли черно-белые картины ужасов из документального сериала «Мир в войне», который он видел в детстве.
– Значит, вы ненавидите русских.
Ольмайер коротко рассмеялся.
– Скажем так, я верю в хороших и плохих людей, – ответил он.
Глава 40
Гамбург, Германия
К середине дня они выяснили, что Дорфман мертв, и эта новость привела Иванова в ярость. Он бушевал целых пять минут, кричал, что никогда ему не доверял, и Швец мысленно задал себе вопрос, почему тогда он позволил человеку, которому не верил, управлять такой огромной суммой денег. Потом Иванов, чья работа и натура предполагали паранойю, выдал около дюжины теорий заговора за столько же минут. Он был уверен, что Дорфман напился и открыл их тайну неправильному человеку, а тот решил прикончить Дорфмана и забрать деньги себе. С другой стороны, там была сложная система безопасности, значит, преступники обладали серьезными возможностями.
У Иванова имелся длинный список врагов, и он начал их перечислять. Например, кубинский генерал, которого он пять лет назад обманул, нарушив соглашение об обмене информацией. Как генерал вписывался в картину, Швец не понимал, но он сам попросил озвучить список возможных подозреваемых, так что ему оставалось слушать, позволив Иванову извлекать нужные сведения из пропитанных водкой мозгов. Еще был немецкий промышленник – его Иванов обчистил, оставив без денег год назад. Финансовый магнат-испанец, огромное количество евреев и большевиков, уже много лет мечтавших до него добраться… Ничто из того, что услышал Швец, не показалось ему полезным, но, с другой стороны, кто знает?
Швец взял собранную информацию и сел в самолет компании «Люфтганза», летевший в Гамбург. Перед отлетом он позвонил их человеку в консульстве и попросил его задействовать свои связи в местной полиции, чтобы получить отчет с места преступления. Когда он прибыл в Гамбург в пять тридцать шесть вечера, Петров уже ждал его с отчетом в руках. Швец уже встречался с Петровым, но коротко и несколько лет назад. После обмена любезностями Швец попросил отвезти его в банк, сел на пассажирское место и принялся читать отчет. Дорфману вонзили нож в бедро и застрелили единственным выстрелом в голову. Его жену нашли в подвале связанной, с кляпом во рту. Она рассказала, что двое мужчин в масках вошли в дом примерно в десять вечера; она не слышала, чтобы они разговаривали, и не смогла их описать, только сообщила полиции, что они были примерно одного роста.
Собаки нисколько не пострадали, что было само по себе странно. Одну заперли в подвале вместе с женой Дорфмана, другую нашли на первом этаже, где та бродила по комнатам. В какой-то момент псина наступила в лужу крови возле головы Дорфмана и стала оставлять на полу кровавые следы. Признаков взлома полиция не обнаружила, и никто из соседей ничего не видел. Швец посчитал любопытным тот факт, что преступники не тронули ни жену, ни собак. Это, скорее всего, отметало причастность к убийству фракций в Москве, соперничавших с Ивановым, хотя если б они спросили Швеца, он посоветовал бы им поступить именно так, чтобы сбить Иванова с толку. Кроме того, Швец пришел к выводу, что они имеют дело с профессионалами.
Он закончил читать отчет и решил, что проку от него практически никакого и возможны самые разные варианты. Дорфман мог рассказать кому-то про деньги, и этот кто-то решил их украсть. Двадцать шесть миллионов долларов у кого угодно снесут башню. Швец и сам об этом подумывал. Он бы вполне справился.
Было бы гораздо проще, если б Дорфман присвоил деньги и попытался скрыться. Они бы непременно его нашли. Всегда находили. Придурки обычно отправлялись на какой-нибудь приморский курорт, рассчитывая смешаться там с туристами и местными жителями…
Они подъехали к банку в половине шестого, и Швец несколько мгновений раздумывал, не взять ли Петрова с собой, но решил, что лучше пойти одному. Ему не требовалась сила для того, что он собирался сделать. По крайней мере пока. Кроме того, чем меньше народа будет знать об уязвимом положении Иванова, тем лучше.
Банк оказался самым обычным – высокое, внушительное здание, много стекла… все ради того, чтобы произвести впечатление стабильности и безопасности – качества, которые Швец высоко ценил. Вооруженный охранник, попытавшийся остановить его в вестибюле, сообщил, что банк уже не работает, но Швец заявил, что не собирается заниматься финансовыми операциями. У него появился соблазн добавить, что это если охранник не сможет каким-то образом вернуть двадцать шесть миллионов долларов, украденных со счета его работодателя и товарищей. Впрочем, он не сомневался, что паренек не в состоянии совершить чудо, поэтому сказал, что хочет поговорить с главой службы безопасности.
Охранник явно колебался, и Швец добавил:
– Разумеется, мой визит имеет отношение к смерти герра Дорфмана.
Эти слова возымели мгновенное действие, и меньше чем через минуту его проводили на самый верхний этаж, где он оказался лицом к лицу с другим охранником, намного старше первого, в такой же белой рубашке с черными погонами и черными брюками. Швец показал документы Службы внешней разведки и сообщил главе службы безопасности, что секретность его миссии имеет первостепенное значение. Ему ответили, что президент сейчас очень занят.
