– Вне всякого сомнения, он встречается с советом директоров. – Смущенный взгляд его собеседника дал ответ, который требовался. – Я готов ждать не более двух минут. Немедленно сообщите президенту о моем приходе и скажите, что мое дело связано со смертью герра Дорфмана. Некоторым очень влиятельным людям в России требуются срочные ответы.
Швец отправил охранника доложить о его приходе, и через минуту тот появился в коридоре с хорошо одетым мужчиной, который выглядел так, будто у него выдался невероятно трудный день. Охранник смущенно переминался с ноги на ногу поблизости, когда президент банка сказал:
– Я герр Кёниг. Чем могу вам помочь?
– Меня зовут Николай Швец, я работаю на российское правительство. – Он снова достал документы, затем, показав на секретаршу, спросил: – Мы можем поговорить наедине?
– Да, – ответил банкир и энергично закивал. – Прошу вас, следуйте за мной.
Швец испытал разочарование, когда они вошли в конференц-зал со стеклянными стенами, а не в кабинет президента. Узнать что-то интересное в этом голом помещении было невозможно. Ни фотографий родных, ни малейшего намека на личную информацию. Он решил попросить Петрова покопаться в жизни герра Кёнига, чтобы найти рычаги воздействия.
Кёниг остался стоять – очевидно, ему не терпелось вернуться на заседание правления банка.
– О чем вы хотели со мной поговорить?
– Насколько я понимаю, – начал Швец, – у герра Дорфмана вчера выдался весьма неудачный вечер.
Его собеседник нервно откашлялся.
– Полиция попросила меня не обсуждать ни с кем убийство герра Дорфмана.
– Вы хотите, чтобы я сообщил в полицию, что двадцать шесть миллионов долларов, принадлежавших России, сегодня утром пропали со счетов вашего банка, или предпочитаете, чтобы я сразу обратился в средства массовой информации?
Швец прекрасно понимал, что солгал, но он не мог сказать президенту банка, что деньги принадлежали различным террористическим группировкам и что глава СВР опасается своего начальства.
Без того серое лицо Кёнига стало еще бледнее, и он ухватился за спинку ближайшего стула, одними губами повторив сумму, названную Швецом.
– Я не хочу идти в полицию или к газетчикам, но решать вам, герр Кёниг.
– Что вы хотите знать?
– Сколько денег пропало?
– С вашими двадцатью шестью миллионами… сорок семь. Но на самом деле денег, о которых идет речь, не было в нашем банке, – перейдя к обороне, заявил Кёниг. – Сейчас мы пытаемся понять, чем Ганс занимался все эти годы.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что денег не было в вашем банке?
– Все депозиты находились в швейцарских банках, на офшорных счетах на Карибах или на Дальнем Востоке.
– Однако герр Дорфман управлял счетами как вице-президент вашего банка.
Кёниг поднял вверх палец.
– В этом мы не уверены. Пока нам не удалось обнаружить сведений об указанных счетах в нашей системе.
Швец не слишком ему поверил.
– Несколько минут назад вы думали, что ваши потери составили примерно двадцать миллионов. Теперь сумма удвоилась. Вам не приходило в голову, что до наступления завтрашнего дня она может удвоиться еще раз?
– Я не согласен с фразой «ваши потери». Нам стало известно, что герр Дорфман никоим образом не действовал как служащий нашего банка в том, что касалось означенных счетов.
– Герр Кёниг, – рассмеявшись, проговорил Швец, – мы с вами оба знаем, что подобная позиция чрезвычайно слаба и не выдержит никакой критики. Вполне возможно, что депозиты действительно не находились в ваших хранилищах, но в банке работал человек, который контролировал минимум сорок семь миллионов долларов, и я не исключаю, что мы знаем не всё. Банк получал прибыли от этих денег…
– Но…
– Прошу вас, позвольте мне договорить. Я здесь не для того, чтобы искать виновных. Я приехал поймать того, кто забрал деньги, чтобы вернуть их настоящему владельцу.
Вероятно, впервые с утра на лице Кёнига появился намек на нормальный цвет.
– Как полагается в подобных случаях… начато официальное расследование.
– И сколько времени оно займет?
– Возможно, много.
– Прошу вас, будьте со мной честны. Завтра я возвращаюсь в Москву, и люди, на которых я работаю… они не самые… скажем так, добрые. Они не разговаривали бы с вами, как я сейчас, а привязали бы вас к стулу и стали прикладывать самые разные штуки к вашим яичкам. Поэтому я предлагаю вам рассказать все, что вы знаете, – и, перейдя на дружелюбный тон, Швец добавил: – Тогда я смогу вернуться домой и сообщить, что вы разумный человек и мы можем вам доверять.
Кёниг собрался с силами и выпалил:
– Боюсь, мы никогда не найдем эти деньги.
– Почему?
Банкир вскинул вверх руки.
– Их будто унес ветер. За всю свою профессиональную карьеру я не видел ничего подобного. Первые переводы были сделаны факсом тремя волнами. Они приходили со всех концов света.
– Откуда конкретно?
– Гонконг, Сан-Франциско, Нью-Йорк, Лондон, Берлин, Париж, Стамбул, Москва, Нью-Дели…
– Москва?
– Да.
– Я бы хотел взглянуть на факсы.
Банкир покачал головой.
Швец вздохнул.
– О… ну, почему нужно все усложнять, герр Кёниг? Я знаю, где находились счета. В вашем филиале в Женеве. Вы не настолько непорочны, как пытаетесь заставить меня думать. Вы покажете мне факсы, или кое-кто придет к вам в гости посреди ночи и сделает с вами то, что произошло с герром Дорфманом.
Кёниг с трудом сглотнул.
– Думаю, я смогу пойти на уступку.
– Прекрасно. А теперь объясните, почему вы считаете, что мы никогда не отыщем пропавшие деньги.
– Мой юридический отдел сообщил, что ни один банк, в который мы сегодня перевели деньги, не согласился предоставить нам необходимую информацию.
– Я не сомневаюсь, что есть и другие способы узнать то, что вам требуется.
– На это уйдут годы юридических тяжб, но даже и тогда вам повезет, если вы сможете отследить хотя бы часть пропавших денег.
– Может быть, вам стоит на них надавить.
Кёниг взглянул на своего собеседника, сообразив, что его слова имели прямо противоположный эффект, и сразу напрягся.
– Я должен предупредить вас, что определенная часть правления считает эти деньги грязными.
– Грязные деньги? – переспросил Швец, словно его слова были оскорбительны.
– Ходят слухи, что герр Дорфман являлся агентом Штази в Восточной Германии до того, как рухнула Берлинская стена.
