– Как его зовут?
– Пока я не могу сказать.
– Почему?
– Мы должны подождать остальных.
Иванов осмотрел пустое пространство. Швец и командир отряда спецназа разумно держались на расстоянии в двадцать футов, чтобы не мешать. Но где же представители Ирана и Ирака? Повернувшись к Сайеду, Иванов задал этот вопрос.
– Они будут здесь с минуты на минуту.
Русский посмотрел на часы и нахмурился. Инстинкты подсказывали ему, что здесь что-то не так.
– Мне это не нравится. Ну совсем не нравится. Я прибыл вовремя. В Москве меня ждут важные дела.
– Я сожалею, Михаил.
– Сожаления не помогут. – Иванов наклонился так, что его лицо оказалось на одном уровне с лицом Сайеда. – Когда ты прилетал в Москву, я принимал тебя, как принца. Теперь я здесь, и мы встречаемся в какой-то конуре… – И он обвел рукой ветхое сооружение.
– Михаил, я сожалею. У нас нет ваших ресурсов.
– И тебе стоит об этом помнить. Я не заслуживаю такого отношения.
– Я сожалею, – повторил Сайед.
– Если ты действительно сожалеешь, кончай играть со мной в игры и расскажи, о какой крупной рыбе идет речь. Но если ты собираешься продолжать, я начну свою игру. Может быть, сяду на свой самолет и улечу обратно в Москву. И тебе придется проводить свой маленький аукцион без меня.
– Михаил, я…
– Не нужно повторять. Если ты говоришь правду, то расскажи мне, кто такой ваш таинственный американец. Если нет, то с меня хватит, я улетаю.
Мугния специально предупреждал, чтобы до его появления не назывались никакие имена, но Сайед устал от его паранойи. Он сам не верил Иванову, но не понимал, почему нельзя назвать имя Билла Шермана.
– Я кратко ознакомлю вас с ситуацией, но вы должны сделать вид, что ничего не знаете, когда появится Мугния. – Сайед слегка отвернулся в сторону. – Следуйте за мной. – Когда они подошли к складному столику, сириец продолжал: – По слухам, этот американец связан с некоторыми из самых секретных операций ЦРУ. В том числе с теми, которые проводились против вашей страны.
На столе лежали три папки. Сайед взял одну из них и протянул Иванову.
Иванов готовил себя к предстоящему последние двадцать четыре часа. Он рассчитывал лично встретить этого человека, но в ситуации, когда он сможет скрыть свою реакцию. Русский открыл папку, посмотрел на поляроидную фотографию американского шпиона и с трудом сдержал восклицание. Однако ему удалось скрыть свои эмоции, и он наклонил голову, словно пытался вспомнить лицо, хотя прекрасно узнал мужчину на снимке. Он и Стэн Харли уже сталкивались в Берлине много лет назад. Харли стал такой серьезной проблемой, что Иванову пришлось послать двух своих лучших людей, чтобы те убрали его ночью. Обратно не вернулся ни один. На следующий день их тела нашли в реке Шпрее. А еще через день Харли вошел в кабинет Иванова прямо при дневном свете и приставил пистолет к его голове. В то утро он объяснил правила, которые Иванову были известны; тем не менее он их игнорировал. Американцы и русские не должны убивать друг друга. Это стало частью разрядки в холодной войне, снижении напряжения в начале семидесятых, которое принесли Никсон и Брежнев. Затем американец засунул ему в рот кляп, надел на глаза повязку, связал и забрал все досье.
Когда Харли закончил, он ослабил веревки на запястьях Иванова, наклонился к нему и прошептал:
– Через несколько минут ты сможешь высвободиться. Но к тому времени меня уже здесь не будет, а у тебя появится выбор из двух вариантов. Ты можешь заорать, вызвать охрану и попытаться меня поймать. В таком случае твои боссы в Москве узнают, что ты позволил американцу пробраться в твой кабинет при свете дня, связать тебя и украсть все твои досье. Ты станешь позором для КГБ, а тебе хорошо известно, как КГБ поступает в таких случаях. Второй вариант… ну я надеюсь, ты достаточно умен, чтобы найти его самостоятельно.
Иванову хватило ума не рассказывать о том дне ни одной душе. Он кашлянул и повернулся к Сайеду.
– Я слышал об этом человеке. Что еще ты можешь мне о нем рассказать?
Сайед решил, что сейчас не стоит быть слишком откровенным. Рассказывать Иванову, что американец оказался самым крутым и безумным человеком из всех, с кем ему приходилось встречаться, перед торгами не имело ни малейшего смысла. К счастью, он услышал звук подъезжающих автомобилей.
Глава 64
Харли подвесили за запястья к крюку, и его ноги болтались в нескольких дюймах от пола. Боль в плечах была невыносимой. Так его наказали за то, что он укусил Сайеда. Кроме того, они решили заклеить ему рот – скорее всего, для того, чтобы не слышать оскорблений, а не из-за боязни новых укусов. Однако во всем этом было и хорошее – его оставили в одиночестве. Конечно, нет ничего приятного в том, что тебя подвешивают за запястья, но все же это лучше, чем когда выдирают ногти или пытают током.
У двери послышался шум. Через секунду она распахнулась, и зажегся свет. Харли пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем он узнал Ради. Лидер «Фатха» подошел к Харли и выдохнул сигаретный дым ему в лицо. Стэн вдохнул дым и подумал, что мог бы принести ему извинения за все оскорбления, если б Ради предложил ему пистолет.
Палестинец поднял руку и сорвал клейкую ленту со рта американца.
– У меня для тебя сюрприз.
– Сегодня вы попробуете резиновый шланг?
– Нет, у нас есть кое-что получше.
– Замечательно, – сказал Харли, делая вид, что полон энтузиазма. – Не могу дождаться. Послушай… то, что я говорил про твою мать…
Но прежде чем он успел продолжить, Ради ударил его кулаком в живот.
– Мне надоело слушать твое вранье. Я намерен причинить тебе такую боль, какую ты даже представить не можешь.
– Хорошо. – Стэн закашлялся. – Надеюсь, ты меня убьешь, потому что Мугния за это прикончит тебя. Ничто не сделает меня счастливее, чем мысль о том, что ты уйдешь вместе со мной.
– Не беспокойся, я не собираюсь тебя убивать, – с улыбкой сказал Ради. – Но я прикончу твоего сына.
Харли рассмеялся.
– Что за чушь ты несешь?
Палестинец повернулся к своим людям.
– Приведите его.
– Моего сына? – спросил Харли. – Должно быть, ты спятил, если только не имеешь в виду одного из своих братьев-ублюдков, которых родила твоя мать.
– Да… продолжай болтать. Сейчас мы увидим, насколько ты крут.
В помещение вошли двое парней Ради, которые тащили Рэппа, держа его за предплечья. Митч с трудом перебирал ногами и что-то бормотал о деньгах, которые он сможет для них добыть.
Тут он увидел Харли и закричал.
– Папа! Не беспокойся, мы выберемся отсюда! Вашингтон заплатит за твое освобождение.
