Вместо пота на теле выступал тягучий сок, лился по коже и заставлял меня метаться по постели, пытаясь от него избавиться.
Я чувствовала, как кто-то промокал мне лоб тряпкой, но этот кто-то не понимал, что меня не спасти. Запах апельсинов был повсюду.
Повсюду была смерть.
Я помнила те редкие мгновения, когда приходила в себя. Открывала глаза и пыталась глотнуть хоть немного свежего воздуха, но легкие его не пропускали. Губы пересыхали, кости ломило, голову, казалось, разрывало изнутри. И я возвращалась в апельсиновый сад.
Пока тело корчилось, борясь с инфекцией, я уходила в свой маленький мир. Апельсиновый мир.
В нем были красивые аллеи и изящные арки, увитые плющом, на котором росли фрукты. В саду ютились яблони, груши, персиковые деревья, но с веток каждого из них свисали апельсины.
Рядом со мной находился Фенька. Я его не видела, но знала, что он где-то поблизости. Его чешуйчатая морда наверняка скрывалась среди листвы. Стоило закрыть глаза, и я каждой клеточкой тела чувствовала его присутствие, его беспокойство, его собственную агонию из-за того, что он может потерять меня.
— Если тебя не станет, он умрет от тоски, — сказал Ричард Бёме.
Он тоже был в моем апельсиновом саду.
Всегда такой уверенный в себе, с темными растрепанными волосами, без своей привычной повязки и сипящего голоса, но, как обычно, манящий, притягивающий к себе даже при такой усталости.
Каждый раз, когда я видела его среди деревьев, мне хотелось подойти и осторожно коснуться его щеки, улыбнуться и сказать, что все будет хорошо. Что ему нужно отдохнуть, потому что впереди гонки, на которых он всегда останется абсолютным победителем.
В моем апельсиновом саду он был все тем же сильным соперником, но я его совсем не боялась. Я им гордилась. Так, как жена может гордиться своим мужем.
— Ты должен позаботиться о Феньке, — сказала ему.
— Даже я не смогу заставить его жить, если ты умрешь, — покачал головой муж.
— Ты — заклинатель драконов. Ты сможешь.
— Борись, — приказал Ричард.
— Ты что, не чувствуешь? Смерть пахнет апельсинами.
— Борись!
Я грустно улыбнулась. Он оставался непоколебимым как всегда. Наверное, стоит подойти к нему и…
Сама не заметила, как оказалась рядом с мужем. Вдруг остро захотелось, чтобы он просто обнял меня и сказал, что мы с этим справимся. Он позаботится о Феньке, а я смогу с чистой совестью уйти к ангелам.
Подняла трясущуюся руку и осторожно коснулась его щеки. Он смотрел мне прямо в глаза. Его кожа начала темнеть.
— Мы с Фенькой были так одиноки, — прошептала я. — Два урода в огромном мире. Я никому не могла рассказать о том, что у меня есть друг. Не могла ни с кем поделиться своими чувствами. Меня никто не понимал. И в небесах мы были так одиноки.
— Нет. В небесах вы были свободны.
Он обхватил мое лицо ладонями и склонился, чтобы сорвать с обветренных губ последний поцелуй.
Но не успел.
В груди закололо, вернулась головная боль, стало тяжело дышать.
Я распахнула глаза и поняла, что очнулась.
Этот белый потолок был мне знаком. Родной дом. Моя комната. Шторы на окнах занавешены, но даже сквозь них пробивались лучи света.
— Пить, — прошептала я.
Дышать было очень тяжело. Губы пересохли.
— Пить, пожалуйста, пить, — еле выдавила.
Повернула голову, ища взглядом хоть кого-нибудь, кто сможет помочь, и вздрогнула от неожиданности, когда рядом опустилась тень. К моим губам приставили пиалу с водой.
Ричард дождался, пока я все выпью до дна, и отстранился. В полумраке его силуэт был пугающим. Мужчина сидел на обитом бархатом стуле и молчал.
— Феня, — попыталась сказать хрипло.
— Он в порядке, — ответил муж. Его голос был до того уставшим, что это заставило меня приглядеться к лицу мужчины повнимательнее.
Ричард не походил на себя. Кожа бледная, под глазами синяки от недосыпания, волосы растрепаны, на щеках и подбородке щетина.
Герцог поднялся и вышел из комнаты, оставив меня одну. Я с недоумением прислушивалась к голосам за дверью.
— Вызовите доктора, — попросил муж.
Он вернулся в мои покои, но, вместо того чтобы подойти ко мне, остался стоять возле двери. Оперся плечом о косяк и скрестил руки.
Я уставилась в потолок и прошептала:
— Не получилось из меня идеальной жены.
— Герцогиня, пожалуйста, не говорите ничего. Вы очнулись намного раньше, чем мы ждали, поэтому не тратьте остатки сил.
Какой же у него сухой, безэмоциональный голос.
Пока мы ждали доктора, муж так и не подошел к моей кровати. Я обреченно закрыла глаза. Кажется, это конец. Для него я мало того что лгунья, так теперь еще и обезображена болезнью.
Ожесточенно втянула носом воздух и с облегчением поняла, что тут не пахнет апельсинами. Комнату явно проветривали, от стены к стене пролетала приятная свежесть.
Дверь открылась.
— Привет, Ричард, — услышала голос незнакомого мужчины. Видимо, доктора. — Она очнулась? — Он удивился настолько, словно шел сюда, чтобы зафиксировать время смерти.
— Да. — Это все, что сказал герцог.
Врач оказался более разговорчивым.
— Майя! — воскликнул он с порога. — Вы теперь станете моей любимицей!
— Ее зовут Марита, — хмуро поправил Ричард.
— Марита? Клянусь богом, когда ты принес ее ко мне, ее звали Майя, — уверенно заявил доктор. Подошел к моей кровати, и я наконец смогла на него посмотреть. — Здравствуйте, Марита. Меня зовут Роберт. Я ваш спаситель. Не расскажете, как себя чувствуете?
— Почему вы тоже Роберт? — хрипло спросила я.
Врач нахмурился. Обеспокоенно приложил ладонь к моему лбу.
— Все еще лихорадит, но жар спадает, — пробормотал он.
— У меня кости ломит, — тихо ответила я. — Мне жарко. И дышать тяжело. Пот стекает со лба.
— Зато вы живы! — оптимистично воскликнул Роберт. — Честное слово, Майя, признавайтесь, как вы это сделали?
Я непонимающе посмотрела на него.
— Ее зовут Марита, — донесся усталый голос мужа.
— Вас лихорадило всего три дня, — пояснил доктор. — Я уж думал, что вас придется вытаскивать с того света.
— Что… что со мной? — тяжело дыша, пробормотала я.
— А что вы помните, Майя?
— Марита! — воскликнул Ричард.
— Да-да, — отмахнулся Роберт и с любопытством взглянул на меня. — Помните, как оказались у меня?
