В своей критике проектов учебников авторы подчеркнули и ещё один из важнейших аспектов революции 1917 года: «В конспекте не учтены корни Первой империалистической войны и роль царизма в этой войне как резерва для западноевропейских империалистических держав, равно как не учтена зависимая роль как русского царизма, так и русского капитализма от капитала западноевропейского, ввиду чего значение Октябрьской революции как освободительницы России от её полуколониального положения остаётся немотивированным»
.
Авторы тезисов оставили немало дельных и даже изящных замечаний по стилистике разрабатывавшихся учебников, например: «Мы уже не говорим о неточном стиле конспекта и об игре в "словечки" вроде того, что Лжедмитрий назван Дмитрием "Названным", или вроде "торжества старых феодалов в XVIII веке" (неизвестно, однако, куда делись и как себя вели "новые" феодалы, если они вообще существовали в это время) и т. д.»
.
Весьма толковым и глубоким с высот нашего времени выглядит и такое замечание Сталина, Жданова и Кирова: «Нам кажется также неправильным, что колониальному вопросу уделено в конспекте несоразмерно мало места. В то время, как Жорж Зан-дам, Шпенглерам, Киплингам и т. д. уделено достаточно много внимания, колониальному вопросу и положению, скажем, в таком государстве, как Китай, уделено мало внимания»
.
Эти тезисы во многом, даже в отдельных деталях хронологии и формулировках, преопределили советскую историческую науку и после завершения сталинской эпохи.
Данная работа Сталина, Кирова и Жданова положила начало пересмотру прежнего, во многом нигилистического отношения к русской истории. В советской исторической науке сразу после 1917 года дореволюционная апологетика сменилась столь же однобоким критиканством и разоблачительством прошлого. Одновременно вульгаризированный «марксистский» подход перегнул палку и по форме подачи истории — если до революции она сводилась прежде всего к монаршим персоналиям, то в 1920-е годы господствовал чрезмерно схематичный, «социологический» подход — вплоть до полного исчезновения личности из истории и объяснения, например, выступления декабристов колебаниями экспортных цен на зерно.
Конечно, при помощи такой обезличенной, «экономической» и сугубо разоблачительной истории невозможно было мобилизовывать массы на развитие и защиту «социалистического Отечества». В рамках марксизма требовался иной подход к истории России, который и попытались сформулировать в своих тезисах товарищи Сталин, Киров и Жданов. О практическом развитии нашим героем этого нового подхода к прошлому будет рассказано в следующих главах.
Глава 11.
ПЕРВЫЙ СЪЕЗД ПИСАТЕЛЕЙ
Сочинский отпуск Жданова был коротким — его ждало одно из наиболее значимых публичных мероприятий 1930-х годов. 17 августа 1934 года в Москве, в Колонном зале Дома союзов, открылось заседание Первого Всесоюзного съезда советских писателей. Присутствовал весь цвет литературы — в зале разместились все известные тогда и сейчас имена, перечислять их просто нет смысла.
582 делегата представляли все жанры литературы и все регионы большой страны. Среди них около двухсот русских (как тогда ещё писали — великороссов), около ста евреев и тридцати грузин, 25 украинцев, человек по двадцать татар и белорусов, 12 узбеков. Ещё 43 национальности представляли от десяти до одного делегата. Были представлены даже китайцы, итальянцы, греки и персы. В качестве гостей съезда присутствовало немало именитых зарубежных писателей.
Почти все — мужчины, всего несколько женщин. Средний возраст участников — 36 лет, средний литературный стаж — 13 лет. Половина — коммунисты и комсомольцы. По происхождению делегатов на первом месте выходцы из крестьян — таких чуть меньше половины. Четверть из рабочих, десятая часть из интеллигенции. Из дворян и служителей культа лишь несколько человек. Почти половина присутствующих не переживёт ближайшего десятилетия — попадёт под каток репрессий или погибнет на фронтах уже близкой войны…
В центре президиума две основные фигуры съезда — патриарх русской литературы, живой классик Максим Горький и секретарь ЦК Андрей Жданов. Пополневший, с круглой, наголо бритой головой, в пиджаке поверх косоворотки.
Замысел данного мероприятия возник в сталинском политбюро ещё в 1932 году. Первоначально съезд писателей намечался на весну 1933 года, но задача объединения всех литераторов СССР оказалась непростой. Во-первых, сами деятели литературы, как и во все времена, не слишком жаловали друг друга. Во-вторых, ощущавшие себя на коне все 1920-е годы «пролетарские» писатели, объединённые в РАПП
[3], активно не желали лишаться своей политической монополии в области литературы. Однако показательная классовая борьба в литературе, по мнению партии, должна была закончиться. Наступило время для идеологической консолидации общества, отныне творческий потенциал всех литературных сил партия собиралась использовать для мобилизации народа на выполнение задач государственного строительства.
Поэтому лето 1934 года прошло для нового секретаря ЦК в хлопотах по подготовке и проведению Съезда писателей Советского Союза. В высшем руководстве ВКП(б) новичок Жданов слыл «интеллигентом». Кто-то из льстецов (а у человека на данном уровне таковые появляются уже неизбежно) вскоре даже назовёт его «вторым Луначарским». Это, конечно, лесть, но наш герой действительно выделялся на фоне остальных членов высшего советского руководства повышенным, даже демонстративным интересом к вопросам культуры и искусства вообще и к роли творческой интеллигенции в новом обществе в частности.
Имевший по тем меркам неплохое гуманитарное образование, Жданов не только интересовался всеми новинками литературы, музыки, кинематографа тех лет, но и пытался теоретически осмыслить вопросы о роли и месте интеллигенции в социалистическом государстве. Вспомним его первые статьи на эту тему в шадринской газете «Исеть» или «Тверской правде». Сталин, уделявший немало внимания вопросам новой советской культуры, направил интересы Жданова в практическое русло.
Первый писательский съезд выстроил достаточно эффективную систему государственного и партийного управления в данной области. При этом целью был не только тоталитарный контроль над пишущей братией — прежде всего требовалось сблизить литературу и всё ещё малограмотные народные массы. В новом сталинском государстве литература (впрочем, как и всё искусство) должна была стать не утончённым развлечением для пресыщенных «элитариев», а средством воспитания и повышения культуры всего народа. Средством прикладным — для дальнейшего более эффективного развития страны.
Сталин с горечью говорил о прошлом: «Россию били за отсталость военную, за отсталость культурную…» Культурная отсталость, как причина многих неудач и поражений русской цивилизации, не случайно названа одной из первых, сразу после военной. Задачами преодоления культурной отсталости и должен был заняться новый секретарь ЦК Жданов.
