Известно, что еще при премьерстве Горемыкина Столыпин вел активные переговоры с Советом объединенного дворянства, выступавшего за сворачивание реформ. Тогда ими была согласована общая позиция, базировавшаяся на следующих пунктах: роспуск Государственной думы, введение «скорорешительных судов», прекращение переговоров с либеральными деятелями о вхождении их в Совет министров, изменение избирательного закона. Перед роспуском I Думы Столыпину было крайне важно заручиться поддержкой влиятельных правых организаций, а среди последних близкий к самому Николаю II Совет объединенного дворянства занимал ведущее место. Однако требование прекратить переговоры с лидерами либеральной оппозиции он изначально выполнять не собирался, понимая, что так или иначе для стабилизации ситуации в империи договариваться придется.
Переговоры возобновились практически сразу же после назначения Столыпина премьером, и показательно, что лидеры либеральной оппозиции, несмотря на их возмущение произошедшим роспуском парламента, без малейших колебаний пошли на новые негласные контакты. Глава правительства встречался с Милюковым, графом Гейденом, Шиповым, князем Георгием Евгеньевичем Львовым и некоторыми другими ведущими оппозиционными деятелями. Премьер вновь поднял вопрос о их вхождении в правительство, но в ответ получил заведомо неприемлемые условия: предоставление общественным деятелям половины мест в кабинете (в том числе пост министра внутренних дел) и немедленная приостановка смертных казней (и это в разгар революционного террора!).
О том, как проходили переговоры, свидетельствует Извольский, который, как и ранее, играл роль главного помощника премьера в контактах с либеральной оппозицией: «В согласии с планом, изложенным ранее в докладной записке императору, он имел в виду образование коалиционного кабинета, в котором были бы представлены главные партии, исключая те группы, которые были явно революционно настроены.
Несмотря на позицию, занятую кадетами, Столыпин не оставил мысли пригласить в состав кабинета Милюкова, который не был пойман в выборгской ловушке (подписавшие воззвание были осуждены на трехмесячное тюремное заключение, что лишало их права на избрание в Государственную думу. Милюков был одним из авторов Выборгского воззвания, но так как не был депутатом, то его не подписал и благодаря этому получил возможность продолжать политическую деятельность. — Авт.).
На следующий день после своего назначения он начал приводить в исполнение свой проект, предложив мне оставить за собой портфель министра иностранных дел в новом кабинете и продолжать участвовать в переговорах, которые он намеревался вести с лицами, выбранными им для замещения различных министерских постов.
Столыпин занимал в то время дачу, расположенную на одном из островов Невы. Этот дом принадлежал государству и служил летней резиденцией для министра внутренних дел. Он был чрезвычайно скромен по виду, но имел прекрасный сад. Всякий, кто живет в Петербурге летом, может вспомнить особую прелесть островов на Неве с их виллами, которые отражаются в спокойной поверхности реки.
Я жил в это время во дворце Министерства иностранных дел и каждый день поздно вечером отправлялся на дачу Столыпина совещаться с ним и беседовать с различными политическими лидерами, которые там собирались. Эти собеседования затягивались иногда допоздна, и я живо вспоминаю мои поездки по островам в чудесные белые июльские ночи.
Милюков вспомнит, несомненно, как после одной из бесед, в которой он принимал участие, не имея своего экипажа, чтобы вернуться в город, он принял мое предложение поехать вместе со мной.
Был ранний час утра. Мы ехали в открытой коляске и по всей обратной дороге нас обгоняли многочисленные экипажи, возвращавшиеся из увеселительных мест. Я подумал о странном впечатлении, которое может производить появление министра иностранных дел в четыре часа утра в одном экипаже рядом с лидером кадетов, который только что вернулся из Выборга и которого все имели основание считать заключенным в тюрьму. Я поделился своими мыслями с моим спутником, который ответил, что он думает о том же самом и что мы оба подвергаемся риску быть серьезно скомпрометированными — он в глазах оппозиции, а я в глазах консерваторов. Но делать было нечего, и мы от души посмеялись над положением, которое, правда, не имело неприятных последствий. К счастью, никто из офицеров и молодых дипломатов, с которыми я обменялся приветствиями, не узнал Милюкова, и, таким образом, наша поездка не получила огласки.
Попытка создания коалиционного кабинета не имела успеха. После двухнедельных переговоров и вопреки усилиям Столыпина различные лица, к которым он обращался с предложением вступить в министерство, один за другим отклоняли это предложение…
Какова была причина неудачи Столыпина?
Нужно с самого начала отметить, что "ошибка" Столыпина, так же как и моя, заключалась в том, что мы оба пытались создать коалиционный кабинет вместо кабинета чисто кадетского…
Часто до последнего времени я задумывался над этим вопросом и всегда приходил к одному и тому же заключению, что я и Столыпин были правы. Не нужно забывать, что в этот период, который мы рассматривали, даже кабинет, возглавляемый Столыпиным, но с участием элементов, не являющихся строго бюрократическими, казался новшеством, опасным для императора, который согласился на это с большим неудовольствием.
Тем не менее, создание такого кабинета означало бы большой шаг вперед и открыло бы дорогу к дальнейшим мероприятиям для создания конституционного кабинета, в то время как немедленное создание кадетского кабинета, напротив, привело бы, несомненно, к конфликту между верховной властью и новым правительством, которое потребовало бы с самого начала проведения радикальных реформ, на что император никогда не дал бы согласия.
Отказывая в своем сотрудничестве Столыпину, умеренные либералы вроде князя Львова, графа Гейдена и других делали серьезную ошибку и показывали, насколько несовершенны еще политические партии в России, подчиняющиеся влиянию преходящих страстей. Действительной причиной их отказа было то, что роспуск Думы вызвал во всех либеральных кругах, даже в самых умеренных, чувство раздражения, и, следовательно, все приглашаемые лица боялись потерять свой престиж и свое влияние в стране в случае, если бы они вошли теперь же в правительство».
Столыпин конечно же прекрасно понимал перечисленные Извольским мотивы отказа лидеров либеральной оппозиции от сотрудничества с властью (не говоря уже о вхождении в коалиционное правительство), но это не заставило его оставить надежды на достижение соглашения, что он и попытался сделать вновь после избрания II Думы.
В борьбе с «великими потрясениями»
Однако наряду с попыткой достичь взаимопонимания с либеральной оппозицией еще важнее было окончательно подавить революцию и установить в стране порядок (хотя бы прекратить ежедневное кровопролитие). Между тем хотя роспуск Государственной думы прошел практически безболезненно, но это отнюдь не означало, что революционные выступления прекратились. Столыпин возглавил правительство в критическое для страны время, и ему пришлось проявить еще большую храбрость и решительность при принятии решений, чем на всех предыдущих должностях.
