Вопрос о введении поста Президента РСФСР решили перенести на следующий съезд народных депутатов.
4 апреля Ельцин выступил с заявлением. Характеризуя обстановку в стране как обострение отношения Центра и республик, он внес предложение о перераспределении полномочий высших органов власти СССР и РСФСР. Предлагает поручить Верховному Совету РСФСР и его Председателю осуществить чрезвычайные меры. То есть дать ему дополнительные полномочия. Предоставить право ВС издавать распоряжения, принимать законы и постановления, вводить чрезвычайное положение и т. д.
Депутатам раздали проект постановления. Реакция съезда неоднозначная. Создали согласительную комиссию. После некоторой доработки такое беспрецедентное решение съезд все-таки принял.
В итоге Третий съезд народных депутатов РСФСР не только не ослабил, но даже усилил противостояние высших органов законодательной и исполнительной власти России Центру. Чем можно объяснить позицию руководства РСФСР, когда в ходе подготовки Союзного договора вместо выработки новых форм связи Центра с республиками, вместо открытой, спокойной работы над этим проектом искусственно нагнеталось неуважение, недоверие, обострялись отношения? По-моему, это был продуманный метод силового нажима на Центр. Высшие органы власти СССР, в первую очередь Президент, это следует подчеркнуть, не только не предприняли действенных мер для ограничения провокационных устремлений Ельцина, да и лидеров других республик, а, более того, способствовали ослаблению государственных структур Союза. Это станет явственно видно через два-три месяца.
* * *
26 апреля. Совместное заседание палат Верховного Совета.
М. С. Горбачев информировал об итогах официального визита в Японию и Республику Корея.
Затем по запросу депутатов речь пошла о его встрече 23 апреля в Ново-Огареве с руководством девяти союзных республик (РСФСР, Украина, Белоруссия, Узбекистан, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Азербайджан), как потом ее назвали — встреча «9 + 1».
Что рассказал Горбачев? «Встреча была организована по просьбе руководителей тех республик, где состоялся мартовский референдум о сохранении Союза. Проговорили 10–12 часов. Причем напрямую, откровенно, без подготовленных текстов.
В центре оказались вопросы Союзного договора. Как предстоит работать с Союзным договором? Ключевые вопросы, которые обсуждались: что будет, федерация или конфедерация? Далее — единый общесоюзный рынок. И связанные с ним факторы: финансы, ценовая политика, таможня, банки, налоги. Спор был об одноканальной или трехканальной системе налогов. Опытом большинства государств доказано: нужна трехканальная система. Если распределяются ответственность и полномочия, то перераспределяются и финансы.
Стоял вопрос о взаимоотношениях Российской Федерации, автономий и Союза. Это большой вопрос. Главное — должен быть баланс. «Российский фактор», роль России — это объективная реальность, и об этом надо помнить. Разрушая ее, разрушаем Союз. Но нельзя допустить двух стандартов: один для России как федерации, другой — для союзного государства как федерации. Конечно, есть, так сказать нюансы». (Какие? Он, верный тактике недомолвок, не уточнил.)
«Вообще разговор был интересный, полезный. Договорились двигаться в этом направлении. Затем последует процесс подписания, далее — работа над Конституцией, формирование всей структуры органов в нашем обновленном государстве».
Так закончил свою информацию М. С. Горбачев.
Анализируя высказывания Горбачева, сопоставляя его слова и намерения с фактической ситуацией того времени в стране, в отношениях между республиками и Союзом, между государственными и политическими лидерами, вспоминая последующий поворот событий, невольно думаешь, как оценить, как охарактеризовать его позицию. Верил ли он сам в то, о чем с такой убежденностью говорил? Были ли какие основания для такой самоуверенности? Что это — наивность или лукавство, стремление показать, что он владеет обстановкой, держит ситуацию в руках? Или прямой, неприкрытый обман? Ведь уже вместо 15 стало сначала 12, теперь 9 республик, потом (к августу) оставалось б (а, может, лишь всего 5), которые вроде были готовы подписать 20 августа Договор. Кроме того, трансформировалась, изменилась сама идея, суть Договора. Речь пошла уже не о Союзном договоре, а о договоре о Союзе, то есть о конфедерации и даже о содружестве… И он, лидер государства, все это время петлял, путал, а, в сущности обманывал Верховный Совет и, главное, весь советский народ!
21 мая. На заседании Верховного Совета депутаты заслушали информацию Таразевича о том, как идет обсуждение проекта нового Союзного договора в союзных республиках и в комитетах и комиссиях ВС. Возникло много замечаний и предложений. Он заявил, что в работе Подготовительной комиссии якобы примут участие и представители Верховного Совета Союза. Поэтому не стоит втягиваться в дискуссию.
Однако у депутатов возникли вопросы, началось обсуждение. Почему соглашением «9 + 1» в проекте изменено название государства — СССР на ССГ (Союз Суверенных Государств)? В проекте не определено, какой общественно-политической ориентации будет Союз? Что станет с республиками, которые не подпишут Договор? Нужен договор народов, а не территорий. Почему предусматривается верховенство Договора над Конституцией? Кто вообще торопит и зачем надо принимать Договор? Были явно недовольны второстепенной ролью Верховного Совета в формировании этого важного для страны документа.
Дальнейшие события показали, что эти опасения были обоснованны.
24 мая, в Ново-Огареве собрались члены Совета Федерации, руководители автономных республик, А. И. Лукьянов и В. С. Павлов.
На заседании решили: обсудить название нового Договора, состав субъектов, подписывающих документы, принцип формирования нового Союза, устройство его высших органов, налоговую систему и вопросы собственности.
Ельцин считает, что «максимум полномочий надо делегировать на места. Центр должен быть таким, каким захотят его видеть республики. Налог одноканальный, а республики сами перечисляют Центру необходимую (?!) сумму».
Позицию Ельцина по финансовой политике поддержала Украина. Кроме того, Украина, Киргизия и некоторые другие республики также отстаивали идею «Содружества», то есть конфедерации. Руководители многих автономий считают, что они должны подписать документы Договора как «суверенные государства».
Подобные заявления на первом же заседании государственных и партийных деятелей высшего уровня до предела накалили обстановку. Горбачев решил прервать работу, еще «подумать» над проектом и обсудить Договор на следующем заседании.
27 мая А. И. Лукьянов информировал сессию ВС, что на прошедшем три дня назад заседании он доложил мнение палат ВС о проекте Союзного договора, изложив все замечания, о которых шла речь 21 мая. Не раскрывая детали разногласий, проявившихся между Президентом и руководителями ряда республик, Лукьянов постарался несколько смягчить ситуацию. Выразил надежду, что «проект Договора будет, по сути, приближен (?!) к результатам референдума 17 марта. Что субъекты Союза — республики и представитель ВС СССР получат квоты для участия в разработке и подписании Договора». Подчеркнул, что «при разграничении полномочий Союза и республик за Союзом будут сохранены энергетический комплекс, связь, оборонная промышленность и транспорт». У депутатов возникли вопросы, возражения. Анатолий Иванович как мог успокаивал депутатов.
