В течение сентября месяца 1-я Русская армия рассеяла противника на всем фронте от Азовского моря до Кичкасской переправы. Задача моя – развязать себе руки для Заднепровской операции – была выполнена.
В то время как на фронте шли непрерывные бои, в тылу продолжалась напряженная работа. Из дома, который я дотоле занимал, я перешел в более обширное здание, занятое ранее командующим флотом, носившее название Большой дворец. В Большом же дворце помещались мои ближайшие помощники: А. В. Кривошеин и начальник штаба генерал Шатилов.
Наш рабочий день начинался с семи часов и продолжался, почти непрерывно, до одиннадцати-двенадцати часов ночи. Внимание приходилось уделять самым разнообразным вопросам: военным, внутренней и внешней политики, экономическим, финансовым. Последние особенно меня и Кривошеина тревожили.
Несмотря на все трудности, удалось покрывать нормальными доходами обыкновенные расходы, однако покрытие чрезвычайных расходов в течение года исчислялось с дефицитом в 250 миллиардов. Правда, приняв во внимание значительное обесценивание нашего рубля, эта цифра не представлялась чрезвычайной, однако для незначительной территории Крыма и Северной Таврии она все же была большой.
Бедный местными средствами Крым, конечно, не мог прокормить весь государственный аппарат и огромную армию. Хотя боевой состав войск не превышал 30–35 тысяч (не считая флота), но непомерно разросшийся тыл, десятки тысяч заполнявших госпиталя раненых, громадное число пленных, как находящихся в запасных частях, так и сосредоточенных в концентрационных лагерях, военноучебные заведения, многочисленные тыловые учреждения, военные и морские управления, наконец, флот и морские учреждения, – все это доводило численность находящихся на иждивении правительства ртов до 250–300 тысяч.
Конечно, прокормить это количество было для государственной казны непосильно. Главную часть военного снабжения по-прежнему приходилось приобретать за границей за счет скудного нашего валютного фонда.
Единственным предметом вывоза оставался хлеб. Правительство через контрагентов продолжало усиленно закупать зерно в Северной Таврии. Управлением торговли и промышленности были заключены с 24 июля по 16 сентября с разными лицами контракты на поставку до десяти миллионов пудов зерна. В порты было доставлено уже до полутора миллиона пудов и вывезено за границу до одного миллиона.
Помимо того, что зерно являлось единственным источником нашего вывоза, появление на западноевропейских рынках русского зерна из Крыма имело и большое политическое значение. Западноевропейские государства, и в частности Франция, жестоко пострадавшая за войну, испытывали большой недостаток в хлебе, и появление в Марселе парохода с грузом хлеба, 275 тысяч пудов, было отмечено почти всей французской печатью.
Монополизация правительством Юга России хлебного дела вызывала значительные нарекания со стороны части промышленных кругов, в этом деле лично заинтересованных. На правительство Юга России сыпались обвинения в «стеснении торговли», в «ухудшении частной инициативы». Однако со всем этим не приходилось считаться.
Надежда на возможность внешнего займа оставалась весьма слабой. Дело правительства Юга России представлялось малоустойчивым, не внушало уверенности в своей прочности. А. В. Кривошеин наметил созвать в Севастополе особое экономическое совещание из наиболее видных финансовых и торговопромышленных деятелей для обсуждения мероприятий к поднятию экономического и промышленного состояния Юга России и для изыскания возможностей заключения займа.
Совещание намечалось на конец сентября, к каковому времени были разосланы приглашения. Многие, в том числе граф Коковцев, Давыдов, Риттих, приехать отказались, ссылаясь на всевозможные причины, однако целый ряд лиц уведомили о принятии приглашения.
Переговоры поляков с представителями Советской России начались. Польская делегация прибыла в Ригу 5 (18) сентября. С первых же дней обнаружилось почти полное расхождение сторон. Казалось, каждая сторона предъявила условия для другой неприемлемые, однако переговоры не прерывались. За спинами договаривающихся ясно чувствовалась борьба интересов других держав.
Большевики, видимо, ясно отдавали себе отчет в обстановке. Учитывая, что так или иначе они достигнут с поляками соглашения, руководители Советской власти решили покончить с другим врагом. Был выброшен ударный лозунг: «Все на Врангеля!».
Несмотря на то что остатки красных армий безудержно откатывались перед польскими войсками на восток, красное командование все свободные резервы теперь бросало на юг.
В середине сентября стали поступать сведения о движении на юг с юго-западного участка Польского фронта и красной кавалерии Буденного (1-й конной армии).
В правительстве Франции произошли неожиданные перемены. Президент Французской Республики Дюшанель заболел и вынужден был оставить свой пост, заместителем его оказался избранным Мильеран.
Председателем Французского правительства был назначен Лейг. Ближайшие сотрудники бывшего председателя правительства, являющиеся представителями идеи сближения с национальной Россией, Пти и Палеолог, оставили свои посты. Я телеграммой поздравил нового президента.
Казалось, что происшедшие перемены не отразятся на внешней политике Франции.
27 сентября Базили телеграфировал:
«Палата депутатов заслушала в субботу сообщение нового председателя совета министров. Левые сделали запрос о России. Лейг ответил, что Франция верит в русский народ и желает России скорейшего возрождения и не забудет помощи, оказанной ею Франции в начале войны.
Я счел долгом принести Лейгу письменную благодарность от имени правительства Юга России за теплые слова, сказанные им с трибуны, а равно приветствовать от имени правительства Юга России Мильерана, по случаю его избрания в президенты республики».
Я получил сообщение, что в Крым направляется представительство Французского правительства во главе с Верховным комиссаром графом де Мартелем. В составе представительства находилась и военная миссия, имеющая задачей выяснить главнейшие наши нужды и наметить способы нам помочь. Начальником военной миссии являлся генерал Бруссо.
10 сентября прибыл российский посол в Париже Маклаков. По его словам, Мильеран, дав согласие на избрание свое президентом, обусловил одновременно сохранение своего влияния на внешнюю политику Франции; новый председатель правительства и министр иностранных дел являлись послушными орудиями президента.
Мильеран, по убеждениям своим, был непримиримым врагом советов и другом национальной России, однако Франции приходилось считаться с политикой англичан, нам в настоящее время определенно враждебной. Предрешить результат рижских переговоров было нельзя, однако Франция, вероятно, сделает все возможное, чтобы результаты этих переговоров наименее гибельно отразились на нашем положении.
По свидетельству Маклакова, донесения официальных и неофициальных иностранных агентов единодушно подчеркивали огромные результаты, достигнутые новым Южно-Русским правительством. Отмечался ряд реформ, особенное значение придавалось аграрной реформе и достигнутому соглашению с казачьими государственными новообразованиями.
