Государственные заготовки зерна составили в 1914–1915 гг. 305 млн. пуд., в 1915–1916 гг. – 502 млн. пуд., в 1916–1917 гг. – 540 млн. пуд.109 Кульминация усилий правительства по мобилизации зерновых ресурсов – введение в конце 1916 г. продовольственной разверстки – обязательных поставок зерна государству по фиксированным ценам, объемы которых распределялись по губерниям, уездам и волостям110. Воплотить на практике эту программу царский режим не сумел. Губернские продовольственные органы отказывались принимать обязательства по заготовке зерна в размерах, необходимых для обеспечения снабжения армии и гражданских нужд. Задания по хлебозаготовкам, доведенные до 21 производящей губернии, составили 506,5 млн. пудов зерна. Губернские совещания разверстали по уездам 450,1 млн. пудов, уездные – сократили эту величину до 321,2 млн. пудов111. Заставить деревню сдавать зерно в необходимых объемах царское правительство не могло. К жестоким репрессиям против крестьян оно было не готово. Стал ли недостаток продовольствия в Петрограде причиной февральских беспорядков, вопрос спорный. Но из официальной переписки видно, что положение со снабжением армии, крупных городов накануне Февральской революции было напряженным. К февралю 1917 г. запасов зерна, которыми правительство могло бы маневрировать, не было. После революции перед новой властью проблема продовольственного обеспечения городов встала во весь рост. Она могла выбрать один из двух альтернативных вариантов поведения.
Первый вариант: отказаться от регулирования продовольственных цен, разверстки, реквизиций, обеспечить потребности армии, крупных городов путем закупки сельскохозяйственной продукции по рыночным ценам. Успех такой политики не был гарантирован. Деревня при свободных ценах могла придерживать зерно, дожидаясь более привлекательных условий торговли. Социально-политическая напряженность властям в случае выбора такого курса была гарантирована. Рост цен на продовольствие в городах, в первую очередь в столицах, отразится на положении тех, кто участвовал в революционных переменах. Пойти на это, когда организованной вооруженной силы у власти нет, а развитие событий определяется поддержкой столичной уличной толпы, рискованно.
Второй вариант, который и избрало Временное правительство – продолжение политики царского режима: контроль закупочных цен, принудительные закупки продовольствия в деревне112. Чтобы реализовать эту стратегию, необходим государственный аппарат, способный распределять обязательства между губерниями, уездами и волостями, контролировать исполнение заданий, транспортировку грузов, их распределение. Аппарат, готовый применить силу к тем, кто задания не выполняет113. Это возможно, если у власти есть вооруженные силы, готовые выполнить её распоряжения.
Временное правительство грозило репрессиями и реквизициями. Это мало помогло делу. Губернские органы власти, ответственные за продовольственные закупки, не обращали внимания на требования центральных, уездные – губернских. Формирование нового аппарата растягивалось на месяцы. В августе на заседании Временного правительства министр продовольствия А. Пешехонов сказал: «Продовольственное положение критическое вследствие отказа населения продавать хлеб»114.
В августе Временное правительство, обещавшее, что никогда не пойдет на увеличение закупочных цен, повысило их вдвое. Это дало краткосрочный эффект. В августе – сентябре заготовки увеличились, но затем снова упали. Деревня ждала более высоких цен. Выступая на Временном совете республики, Н. Прокопович говорил: «Под влиянием этого отчаянного положения… Временное правительство вынуждено было прибегнуть к крайней мере – к удвоению цен. Перед нами стояла дилемма: или пытаться получить хлеб добровольно, путем этого удвоения, или же непосредственно перейти к репрессивным мерам – применению воинской силы, и с помощью этой силы взять хлеб у населения… И если теперь, по удвоенным ценам, мы все-таки не получим того хлеба, который нам будет нужен, конечно мы вынуждены будем прибегнуть к этой воинской силе. Я это говорю совершенно определенно»115. В угрозу применения силы мало кто верил.
Ухудшение продовольственного положения подорвало доверие к Временному правительству. В сентябре 1917 г. в Петрограде ежедневная порция не превышала 1 фунта черного или полубелого хлеба, часто из прогнившей муки. За четыре дня до октябрьского переворота в городе норма выдачи хлеба была понижена до 1/2 фунта в день на едока116. После октябрьского переворота в кабинете А. Керенского нашли лист бумаги, на котором его рукой написано: «Хлеба на 1/2 суток!?»117.
Поход за хлебом с пулеметами
Начав захват власти, большевики не слишком задавались вопросом, как обеспечить снабжение столицы продовольствием, но обещали эту проблему решить. До октябрьских событий они не говорили, что собираются силой отбирать хлеб у крестьян. В выступлениях В. Ленина того времени речь идет об изъятии продовольствия у спекулянтов, торговцев, помещиков. Накануне октябрьских событий он пишет: «Чтобы дать народам хлеб, необходимы революционные меры против помещиков и капиталистов, а эти меры в состоянии осуществить лишь рабочее правительство»118.
Урожай 1917 г. был неплохим. Государство к осени 1917 г. пусть неэффективно, но контролировало основные губернии, производящие зерно. Продовольственный аппарат царского правительства после февральских событий хотя и был дезорганизован, но по инерции продолжал работать. Незадолго до октябрьского переворота министр продовольствия Временного правительства М. Прокопович обещал заготовить в следующем сельскохозяйственном году более 1 млрд пудов зерна.
Если учесть, что большевикам были чужды сантименты руководителей Временного правительства, не позволявшие применять для изъятия продовольствия репрессии, можно было предположить, что, захватив власть, они сумеют силой взять зерно.
Этого не произошло. Они не смогли наладить снабжение продовольствием крупных городов, в том числе – Петрограда и Москвы.
К лету 1918 г. ситуация с продовольствием в столице стала катастрофической. Система централизованного продовольственного снабжения перестала работать (см. рис. 1).
Это произошло по ряду причин. Главная из них – отсутствие у большевистского режима механизмов принуждения, позволяющих изымать продовольствие, обеспечивать его транспортировку в столицу. Слабость государства невозможно компенсировать жестокостью власти. Другая причина – крах продовольственного аппарата старого режима. Временное правительство сделало немало, чтобы дезорганизовать систему управления империей. Но оно не ставило своей задачей её разрушить. Для Ленина и его единомышленников разрушение государства было одним из символов веры.
Служащие ведомств, ответственных за продовольственное снабжение, без энтузиазма относились к сотрудничеству с большевиками. А. Шлихтер, назначенный в ноябре 1917 г. исполняющим обязанности наркома продовольствия, так описывает первое посещение вверенного ему ведомства: «Живо помню свое первое прибытие в Аничков дворец. Это было 21 ноября 1917 г. Не знаю, было ли известно чиновникам министерства, что Советская власть решила немедленно взять в свои руки продовольственное дело, но мое появление с членом коллегии, сопровождавшим меня в назначенный кабинет, вызвало ироническое любопытство, с которым меня встречали в вестибюле, на лестнице, в коридоре группы служащих. Сколько насмешки сквозило в глазах тех, мимо кого мне пришлось пройти»119.
