Утро начиналось в семь часов. Первым делом я убирал стойло, кормил и поил животных. Напоить их было проблемой: сначала требовалось пробить двухсантиметровый слой льда, а уже потом наполнить ведра. Чтобы очистить стойло, также требовались немалые усилия, потому что навоз примерзал к земле. После всех первоочередных дел мы приступали к рутинной работе.
Скотобойня
Были и особые дни, когда забивали скот. Наш бригадир и мясник из Восточной Пруссии по имени Франц занимались этой процедурой. Скотобойня располагалась в другом бараке, отдельном от остальных. Он использовал кинжал, который втыкал в шею животному, тем самым полностью парализуя его, а потом перерезал горло. Однажды я видел, как мясник резал козу. Схватив ее за рога, он перерезал ей горло, и кровь стекала на пол. Меня сильно впечатлило это зрелище, хотя к тому времени все мы привыкли к любому виду жестокости.
Кишки он выбросил в снег. Но скоро сбежались голодные заключенные, чтобы подобрать их. Почистив и сварив, внутренности можно было есть. После забоя со скота обычно снимали кожу, на которой оставался слой жира. Срезав мясо, шкуры подвешивали, а потом срезали подкожное сало и оставляли для себя.
Существовало правило: когда резали скот, офицеры приходили поживиться. Мясо, а особенно свинина, пользовалось самым большим спросом на черном рынке. На продуктовые карточки люди могли получить конину или мороженую свинину. Ближе к вечеру, по окончании работы, мы собрали мясо и понесли его в помещение продсклада.
Потом мы поехали отчитываться, и я только и успевал следить, чтобы ничего не вывалилось на снег. Скоро появился проверяющий. Он посмотрел на мясника.
– Все здесь? – спросил он.
– Да, – ответил мясник не краснея.
Но проверяющий не поверил ему. Он индивидуально пересчитал все куски – ноги, хвосты, сердца, ничего не пропуская. Затем взвесил мясо.
Мы загрузили мясо в сани снова. Здесь не было никакой возможности урвать себе что-нибудь.
Вернувшись к себе, бригадир достал нож и разрезал на несколько кусков заранее припрятанное мясо.
Он дал мне немного: «Только держи язык за зубами!»
– Конечно, – заверил я его.
– Ладно, тогда ступай и принеси кастрюлю, – сказал бригадир.
– Я думал, у тебя все есть.
– Нет, я отнес домой всю посуду. Хочешь, сходи?
– Я пойду, если ты настаиваешь, – сказал я, – но сначала нужно отвести быков в стойло.
Я завел быков, дал им сена и воды, а потом мы пошли на бойню.
Уже подходя, мы увидели подозрительную тень. Мясник отступил и сказал громко:
– Ты здесь уронил мой нож?
– Я не знаю, где точно, – ответил я.
В этот момент тень промелькнула за углом. Это был проверяющий. Подозрительно прищурив глаза, он обратился к мяснику:
– Что вы делаете здесь?
– Я потерял свой нож, и кроме того, я хотел срезать немного сала с внутренностей, – быстро нашелся мясник что ответить.
После этих слов он вынул нож из снега и стал потрошить замороженные кишки.
Проверяющий исследовал карманы мясника и, не найдя мяса, произнес:
– Ладно, бери что хотел, но в следующий раз будь внимательней. Мне не нравится, что вы шляетесь здесь во внерабочее время.
К счастью, после этих слов он удалился.
Мясник подождал, пока тот скроется из виду, а затем стал искать место в снегу, где до этого спрятал мясо. Наконец он вытащил четыре хороших куска.
– Ну, что скажешь?
– Неплохо; столько мы съели в общей сложности за полгода, – ответил я.
– Ну, бери. Ты молодой, тебе нужно больше есть. Слишком многие уже умерли.
– Ты очень заботливый, спасибо. Но оно не украдено?
– Не ты ли рассказывал мне, что русские угнали всю скотину, когда пришли в ваш дом? – спросил он.
– Да, это правда; они забрали все, что можно.
– А сколько там было?
Я ответил на его вопрос, посчитав в уме:
– У нас было около двадцати пяти дойных коров и по крайней мере столько же телок.
– Все в порядке, Хорст. Кто, по-твоему, вор?
Ответ был очевиден, и я осознал, как глупо с моей стороны было колебаться.
Приблизившись к будке охранников, я сказал:
– Надеюсь, они не обыщут нас сегодня. Мой друг согласился.
Я пропустил его вперед, но он не слишком обрадовался этой идее. Охранник пропустил его беспрепятственно, но остановил меня. Я подозревал, что это проверяющий дал команду обыскать нас.
– Что у тебя в рукавицах? – рявкнул он, стягивая их. Выпали куски мяса. Он заставил меня снять телогрейку. Ничего больше не найдя, он толкнул меня в спину и крикнул:
– Пошел!
Я бросился бежать со всех ног, но все еще слышал в спину его проклятия.
Прибежав в барак, я обнаружил мясника, который уже жарил кусок мяса. Он усмехнулся:
– Ну что, они обыскали тебя?
– Так и есть, – ответил я, чуть не плача.
– Хорошо еще, я дал тебе маленький кусок, – заключил он.
– Но они нашли не все, – сказал я, вытаскивая из брюк полукилограммовый кусок мяса.
– Хорошая работа. – Он улыбнулся. Потом отрезал кусок жареного мяса и дал мне. – Помни, ты должен выжить! Те, кто выживут, расскажут потом другим, что русские делали здесь с нами.
Судьба
Мясник был хорошим товарищем. Другие люди, которых я встречал в лагере, не были столь бескорыстны.
Новый бригадир, Коса, был здоровый, как медведь, сильный, ловкий и чрезвычайно дружелюбный. Первые несколько дней мне было непросто приспособиться к новой работе, но я пытался работать так же, как и всегда. Мне было важно удержаться на этой работе; и все же я не представлял, как смогу выдержать до весны.
Когда я терял немного сена, Коса помогал водрузить его обратно. Он также показывал мне, где можно получить немного еды.
Как-то мы разговорились, и он сказал, что когда-нибудь немцев отправят домой.
– Ты смеешься? – сказал я. – Ты и в самом деле думаешь, что мы когда-нибудь попадем домой?
– Ну да, – ответил он. – Я слышал, что в других лагерях пленных отправляют домой.
– Надеюсь, ты прав. Но как сложится твоя дальнейшая судьба? – поинтересовался я.
– Не знаю. Ты немец, и можно сказать, ты страдаешь не за свои грехи, а за злодеяния, сотворенные немецкой армией. Но мы, жители России, связаны с предками, которые переселились сюда до 1800 года. Мы сохранили немецкий язык как культурное наследие. И это стало нашим преступлением.
