Для плавания по Ла-Маншу и Атлантике у Вендора был надежный двухтрубный корабль «Катти Сарк», тезка знаменитого английского клипера, перевозившего чай. Этот бывший эсминец Королевского флота имел почти 900 тонн водоизмещения и 180 человек экипажа. Больше всего наслаждения владельцу доставляло бросать вызов штормам – едва поднявшись на борт, он с нетерпением следил за стрелкой барометра, – он должен быть уверен, что его могучий корабль, как и всегда, дерзновенно понесется навстречу гигантским волнам, разрезая их носом! И пусть обезумевшие пассажирки-метрессы возносят мольбы господу, чтобы тот спас их от кораблекрушения – а Вендору хоть бы что, ведь без этого он не получит удовольствия! Но все это не мешало ему требовать от метрессы в момент блаженства среди разбушевавшихся волн неколебимого хладнокровия! Другим его развлечением было вводить пассажиров в заблуждение относительно курса яхты – скажем, уверять их, что она идет вдоль берегов Испании, хотя на самом деле она невдалеке от Неаполя. Бывали, впрочем, у него и более безобидные чудачества – скажем, опустить в чашку кофе кусок сахару в обертке и заключить пари: за сколько времени растает? Любил прятать драгоценные камни так, чтобы женщины, коим они предназначались, находили их в самых неожиданных местах… Ну, довольно, а то уже делается скучно.
* * *
Вендора познакомила с Габриель Вера Бейт. Настоящее имя ее – Сара Гертруда Аркрайт, русское имя Вера было взято ею позже как более элегантное. Она родилась в Лондоне в 1888 году, а в 1919-м вышла замуж за американского офицера Фреда Бейта. Редкостная красавица пользовалась в высшем обществе исключительной любовью; притом поговаривали, будто она незаконная дочь кого-то из членов королевской семьи. Неудивительно, что круг ее близких друзей включал принца Уэльского, Уинстона Черчилля, герцога Вестминстерского, Альфреда Даффа Купера, Линду и Кола Портеров, Сомерсета Моэма… Габриель пригласила ее к себе на службу – модные наряды смотрелись на ней с особым шиком, и лучшей живой рекламы издателям Дома Шанель среди высшего лондонского общества было не найти. Случилось так, что в 1924 году две подруги отправились на несколько дней в Монте-Карло. Там Вера передала Габриель приглашение от герцога Вестминстерского на обед на яхте «Летящее облако», которая как раз стояла на якоре в монакском порту. Но Коко ответила отказом: личность Вендора не произвела на нее никакого впечатления. Богатство? Ну и что в этом такого? Разве у нее самой не достаточно средств для удовлетворения всех своих фантазий? И потом, его разводы, его чудачества… Все это отнюдь не прибавляло интереса к сей персоне. Но великий князь Дмитрий, сохранявший с Коко отношения доброй дружбы, настаивал, чтобы она все же приняла приглашение. Да и само по себе любопытно познакомиться с герцогом, побывать на борту его посудины и увидеть собственными глазами, как там все устроено и какая там царит атмосфера… Наконец, после долгих уговоров, Габриель сдалась, поставив только условием, чтобы в числе приглашенных был и сам Дмитрий…
Итак, все четверо сели за стол в кают-компании, меж тем как цыганский оркестр угощал их серенадой. После трапезы Вендор пригласил гостей в салон потанцевать, но умысел тут был иной: он принялся делать Габриель далеко идущие авансы. И он не привык, чтобы его заставляли ждать, а тем более сопротивлялись. У него это было в крови – недаром он из рода Гросвеноров, больших охотников! На дичь ли он охотился или на женщин, но никогда не возвращался без добычи. Однако Габриель упорствует под различными предлогами – мол, масса работы, столько времени отнимает подготовка коллекций… Да, ей хотелось бы влюбить его в себя – но так, чтобы не попасть в ловушку. Не этого она ждала бы от возлюбленного. Вовсе даже наоборот. Между тем герцог многократно увеличил количество знаков внимания – посылал цветы и фрукты, произраставшие в оранжереях Итон-Холла, чтобы Коко могла полакомиться дынями и клубникой в разгар зимы или украшать свои вазы гардениями и орхидеями в любое время года, а то и отправлял ей шотландских лососей, которых слуга доставлял прямо в Париж самолетом – пусть Габриель отведает, пока они совершенно свежие! Ну и, конечно, любовные письма, доставлявшиеся адресатке не с почтой (о, что это был бы за моветон!), а специальными курьерами. И, наконец, драгоценности – бриллианты, сапфиры, изумруды… Сомнительно, чтобы Вендор считал деньги! Но изобилие подарков только напомнило Габриель со всей жестокостью об эпохе Руалье. Той эпохе, когда ее пытались купить, а если называть вещи своими именами, держали ее в наложницах. Той эпохе, которую она рада была бы забыть любой ценой и от которой сумела освободиться благодаря своей энергии. Что ж! Она стала посылать ему ответные подарки, эквивалентные по стоимости полученным, давая понять, что ее не купишь. Кстати, она не больно-то доверяла ему, предчувствуя, что если она ему уступит, то он потребует от нее полного подчинения своей персоне и своим капризам. Можно ли было ожидать иного от мужчины, обладающего таким богатством и такой властью?
Между тем через несколько месяцев после знакомства с герцогом она прочла в газетах приведенные нами выше заметки, представлявшие ее как будущую герцогиню Вестминстерскую. Это ее только насмешило. Да и что, пардон, она будет делать в Англии?
– Милая, ты слышала новость? – говорила она своим подругам, прыская со смеху.
Однако в то же время многое говорило Габриель, что она была для Вендора чем-то неизмеримо большим, чем эфемерный каприз знатного господина. Хотя бы то, что он пожаловал к ней в ателье на рю Фобур-Сент-Оноре, приведя с собою друга – принца Уэльского, будущего короля Эдуарда VII. Отношение Габриель к поклоннику-аристократу начало меняться, предубеждения постепенно рассеялись. В один прекрасный вечер, оказавшись на борту «Летящего облака», она притворилась, будто не заметила, что все другие риглашенные гости разошлись, что яхта покинула порт и что они с герцогом остались наедине в открытом море…
* * *
Этой связи суждено будет продлиться пять лет. Разумеется, влюбленные не жили постоянно под одной крышей: во-первых, процедура развода – дело хлопотное и долгое, а во-вторых, Габриель совершенно не собиралась бросать свое дело. Она позволяла себе с Вендором только сравнительно короткие встречи, тайные поездки и, конечно же, морские круизы. Герцог пригласил ее в Итон-Холл – это было колоссальное сооружение, возведенное в 1802 году одним из его предков на месте усадьбы XVIII века, которую пращур имел глупость совершенно стереть с лица земли. Сколько это здание впоследствии ни перестраивалось, его уродство оставалось неисправимым. Но это уродство, перенасыщенное бароккизмами, было по-своему интересным – не лишенный чувства юмора Вендор заявлял даже, что, в конце концов, его замок не менее очарователен, чем вокзал Сент-Панкрас в Лондоне. Как бы там ни было, в интерьерах Итон-Холла было чем полюбоваться: тут и Рубенс, и Веласкес, и Рафаэль, и Гойя, а также английские классики – Гейнсборо и Рейнолдс. Еще там имелись огромная лестница, по которой посетитель поднимался под неусыпным взором доброй дюжины рыцарей в старинных доспехах с опущенным забралом, и бесконечные готические галереи, где каждый шаг, отдаваясь эхом под угрюмыми сводами, навевал глухую тоску. Порою гости, плутая по залам и галереям необъятного сооружения, не могли потом отыскать своих комнат и чувствовали, будто затерялись на страницах романа Вальтера Скотта. Но что более всего поражало гостей, так это выставленные в галереях замка, в стеклянных клетках, скелеты лошадей. Кости так и сияли в лучах мягкого, искусно проведенного света.
