Пабло был непревзойденным мастером в искусстве отражать малейшие нюансы настроения модели, поэтому возникают вопросы. И один из них: не помешает ли появление младенца осуществлению ее светских амбиций, ведь не для того она покинула балет, чтобы вынашивать детей и нянчиться с ними? После рождения Пауло она тут же потребовала няню. Кроме того, у них были горничная, кухарка и шофер для роскошного «испано-сюиса». И, конечно, не было даже мысли, чтобы отказываться от престижных приглашений, которые, учитывая растущие славу и успех художника, постоянно приумножались. Пикассо, каким бы он ни был вспыльчивым, не мог резко сопротивляться всему, что требовала жена, по крайней мере до тех пор, пока от этого не слишком страдала его работа и пока он любил Ольгу. Но в любом случае подобная ситуация могла привести к конфликту.
К счастью, в конце мая 1921 года они покидают Париж на все лето. Не решаясь подвергать младенца испытанию духотой Лазурного Берега, они предпочли более свежий и спокойный воздух Фонтенбло. Пикассо снимают через агентство комфортабельную виллу на краю леса. Отсюда Пабло может легко совершать поездки в Париж для встреч со своими торговцами картинами, всего за один час по железной дороге или на машине можно добраться до столицы.
В 1921 году происходит событие, привлекшее внимание и встревожившее многих художников. Речь идет о продаже с аукциона коллекций Уде и Канвейлера, конфискованных в 1914 году как принадлежащих подданным вражеской страны. Но выставка на продажу нескольких сотен работ кубистов может вызвать серьезное падение цен на них. Кстати, на это очень рассчитывают противники кубизма. Велика озабоченность и самих художников — особенно Брака, Гриса, Леже и даже Пикассо, ведь продаже подлежат сто тридцать две его картины из коллекции Канвейлера. Но результаты аукциона не были столь катастрофичными — Пабло остался богатым. Конечно, цены за его работы в ту эпоху, безусловно, ниже той котировки, которой они достигли в наши дни. Тогда даже такие писатели, как Бретон, Элюар, Тцара и Лейрис, смогли приобрести понравившиеся им полотна, несмотря на довольно скромные средства, которыми они располагали. Важная деталь: Канвейлер покупает через посредников (сам он не имел права это делать) часть картин, принадлежащих ему перед войной, но не приобрел ни одной работы Пикассо, которому не может простить сотрудничество с Розенбергами в его отсутствие.
В Фонтенбло Пикассо работает без устали, вилла достаточно просторная, чтобы его не беспокоил плач младенца. Пабло, как всегда, готов с иронией относиться к себе. Он несколько критически расценивает свою роль мужа и отца семейства на этой фешенебельной вилле, которую окружают идеальные газоны и тщательно посыпанные гравием дорожки. И когда приезжают друзья, он, типичный представитель богемы в недалеком прошлом, несколько стыдится своего «обуржуазивания». Возможно, именно чувство ностальгии по Монмартру заставляет его, как бы извиняясь, заявить друзьям, указывая на садовые газоны, окруженные самшитом:
— Я собираюсь заказать несколько уличных фонарей и трехместный общественный туалет…
Естественно, ничего подобного он не сделает.
Но главным для него всегда остается работа. И эти четыре месяца в Фонтенбло окажутся одним из самых плодотворных периодов в его долгой творческой карьере.
В течение нескольких лет Пикассо, не покидая, как он его называл, свой «кубизм», перешел к более традиционному изображению реальности. Но он не изменил стиль, он не «предал» его, в чем его обвиняют. Впрочем, что вообще означает это понятие — стиль? «Каждый раз, когда я хочу что-то сказать, я говорю это в той манере, в какой это должно быть высказано». Таково его кредо. И он никогда ему не изменит: главное — сохранить полную творческую свободу и индивидуальность.
В Фонтенбло он пишет в реалистической, или классической, манере не только портреты, но и рисует интерьер и экстерьер виллы и большое полотно в неоклассической манере Три женщины у источника, где подхватывает сюжет Пуссена, но придает ему средиземноморский акцент, более близкий античной Греции, используя тональность жженой охры.
И в то же время он выполняет, но на этот раз в кубистической манере, две версии Трех музыкантов. Наиболее завершенная версия этой картины находится сейчас в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Его музыканты — Арлекин, Пьеро и монах — все в масках и сидят за столом. Эта картина — своего рода откровение художника: Пабло, настроенный меланхолически, воскрешает период своей жизни, который завершился. За масками — он сам — Арлекин, конечно, Пьеро — не кто иной, как Аполлинер, его ближайший друг, покинувший этот мир три года назад. А под маской монаха, несомненно, Макс Жакоб, уединившийся в монастыре. А Пабло — преуспевающий художник, глава семьи…
В октябре ему исполнится сорок. Эта картина своего рода ностальгическое прощание художника с тем, что уже никогда не вернется…
Лето 1922 года семья Пикассо проведет в Бретани — в Динаре. Это скалистое побережье с маяками, заливами, островками, резкими порывами ветра напоминает Пабло Ла-Корунью и изумрудные волны Атлантики. Это было тридцать лет назад, и сам он был тогда мальчишкой…
После кратковременного проживания в отеле «Террасы» Пабло арендует виллу «Борегард», расположенную недалеко от причала, с которого отправлялись катера в Сен-Мало. Вдалеке можно рассмотреть очертания крепостных стен этого города корсаров и высокий шпиль собора. А в заливе лениво покачиваются стоящие на якоре небольшие парусные лодки. Едва приехав, Пикассо не может удержаться, чтобы не зарисовать живописные морские пейзажи с видами Динара, Сен-Сервана, Сен-Мало… Затем виллу, вид снаружи и интерьер. А вслед за этим создает кубистические натюрморты с рыбами, которых увидит на прилавках рынка. И наконец, близких и дорогих ему людей — очень идеализированные портреты Ольги с ребенком, подобно тому, как изображали материнство итальянские мастера, где Ольга иногда напоминает «мадонну с младенцем», или только одного Пауло во всех видах — играющего, спящего или жующего… а затем он пишет Семью на берегу моря. Вся эта серия картин отражает семейное счастье, все возрастающую хрупкость которого ощущал художник.
Увы, в конце сентября он вынужден привезти Ольгу в Париж, где ей делают срочную операцию. Очень красивый рисунок сангиной, исполненный в это время, передает необычайно печальное выражение лица Ольги, уставшей и похудевшей. Но, к счастью, она быстро выздоравливает, и Пикассо снова погружается в работу. Именно в этот период он пишет на небольшом куске фанеры своих знаменитых Женщин, бегущих по пляжу, две необычайно монументальные женские фигуры, устремляющиеся вперед, словно опьяненные свободой, на фоне моря и ярко-голубого неба. Несмотря на слишком большое внешнее отличие, они выглядят как греческие скульптуры богинь, вне времени…
Кокто, в свою очередь, тоже возвращается к классицизму и классическим сюжетам, ничего похожего на «Парад» или «Новобрачных с Эйфелевой башни». Летом 1922 года он пишет адаптацию или, скорее, сокращенный вариант «Антигоны» Софокла, он модернизирует трагедию, оставаясь верным автору. Пьесу ставят в студии, руководимой Шарлем Дюлленом. Музыку пишет Онеггер, костюмы заказаны известному модельеру Габриэль Шанель, а декорации он просит сделать Пикассо, перед которым по-прежнему преклоняется.
