«Просить меня не произносить речи, – добавил Черчилль, – все равно что просить сороконожку повременить и не ставить лапку на землю».
Через неделю Черчилль выступил с новой речью по радио, описав некоторые злодеяния, которые творили нацисты в Польше, устраивая кровавые бойни, в которых погибли тысячи мирных граждан. «По этим позорным свидетельствам, – сказал он, – мы можем представить собственную судьбу, если окажемся у них в лапах». Однако из этих же свидетельств можно «почерпнуть силу и решимость, с которыми должны двинуться вперед, без остановок и передышек – до тех пор, пока не наступит освобождение и не будет восстановлена справедливость».
После оккупации Польши прошло более трех месяцев. Британия все еще занимала выжидательную позицию. Черчилль был убежден, что необходимо принимать активные действия против немецких судов, беспрепятственно доставляющих железную руду из Нарвика в Германию. 5 февраля на совещании высшего военного совета в Париже, на котором он присутствовал, наконец было принято решение установить контроль над шведскими железными рудниками.
В тот же день совет решил помочь Финляндии в войне против России и направить в Скандинавию более 30 000 французских и британских солдат. Начальник штаба британской армии назвал датой высадки в Нарвике 20 марта.
Вскоре после того, как Черчилль вернулся из Франции, в норвежских территориальных водах было замечено немецкое грузовое судно «Альтмарк». В его трюмах находились 299 британских пленных. Большинство из них – члены экипажей торговых судов, потопленных в Южной Атлантике линкором «Адмирал граф Шпее». Теперь их интернировали в Германию. «Альтмарк» выследил в норвежских водах британский эсминец «Коссак». Черчилль лично направил распоряжение командиру эсминца капитану Филиппу Виану: «Вам следует взять «Альтмарк» на абордаж, освободить пленных и завладеть судном». Если норвежские торпедные катера, сопровождающие «Альтмарк», откроют огонь, добавил Черчилль, «вам следует защищаться, применяя не больше силы, чем необходимо, и прекратить огонь, когда они прекратят».
Всю ночь Черчилль с тревогой ждал вестей о том, что произошло. Десантная группа с «Коссака» высадилась на борт «Альтмарка». В завязавшейся перестрелке четверо немцев были убиты, остальные сдались или сбежали на берег. Все британские пленные были освобождены. «Уинстон заслуживает большого доверия», – написал лорд Ллойд в частном письме от 18 февраля. Через пять дней Черчилль выступил в ратуше с поздравлением экипажей боевых кораблей, которые положили конец бесчинствам линкора «Адмирал граф Шпее». Это блестящая морская победа, сказал он. «Мрачной холодной зимой она согрела британские сердца».
«Уинстон перебивает цену на рынке речей», – прокомментировал Хор. Но для британской публики было что-то особенное в языке Черчилля, в его тоне и настроении, которые придавали и продолжат придавать его выступлениям свойство тонизирующего средства. 27 февраля он выступил вновь, впервые после 1914 г. представив в парламенте проект бюджета флота. В своем выступлении он привел подробности «возмутительных действий», которые совершали немецкие моряки против рыболовных судов, небольших невооруженных торговых судов и плавучих маяков. После этого суда рыболовного и торгового флота стали оснащать вооружением, «поскольку ничто не дает лучшего результата в противостоянии рейдерам, чем немедленный ответный огонь».
Секретарь Черчилля довоенного времени Вайолет Пирман прислала письмо с благодарностью за его «вдохновляющую» речь. «Я считаю, страна надеется, что вы лучше, чем любой другой член кабинета, в состоянии выразить национальное чувство так, как только и может понять немец: не спасовать перед хулиганом и доказать ему, что он трус».
Галифакс, более десяти лет критиковавший Черчилля, записал в дневнике 28 февраля: «Он – экстраординарная личность, но должен сказать, чем больше я его понимаю, тем больше он мне нравится. Эта комбинация простоты, энергии и интеллектуальной гибкости чрезвычайно увлекательна».
Начальник штаба назначил на 20 марта десант в Нарвике с дальнейшим продвижением войск к шведским железным рудникам. Черчилль предложил в качестве предварительной меры перед десантированием заминировать норвежские территориальные воды. Но 29 февраля Чемберлен заявил в Военном кабинете, что лидеры лейбористов Клемент Эттли и Артур Гринвуд высказали мнение, что Британия «не будет оправдана в случае принятия действий, способных нанести ущерб третьей стороне». По мнению Чемберлена, Соединенные Штаты тоже могут быть против установки мин в нейтральных водах. Соответственно, в данный момент операцию следует отложить. Черчилль пришел в ярость. Он сказал, что этот план «должен был быть выполнен три месяца назад». И сейчас еще не поздно. Он способен «сделать больше для ускорения поражения Германии, чем любая другая отдельная мера, на которую мы способны в настоящее время».
Черчилль ничего не мог сделать против сопротивления Чемберлена и нежелания Военного кабинета придерживаться четкого плана или установить определенный график. Только 12 марта кабинет согласился с проведением высадки в Нарвике и последующей высадкой десанта южнее. Но на следующий день финны подписали договор с Советским Союзом, уступив значительную часть своей территории и укреплений. Вечером Чемберлен дал распоряжение «остановить» экспедицию в Нарвик.
Чрезвычайно раздосадованный, Черчилль вечером написал Галифаксу: «Учитывая лишения и жертвы, которые вынужден нести наш народ, общественный деятель, наделенный ответственностью за ведение войны, должен жить в постоянном душевном напряжении. Добросовестное исполнение долга – не оправдание для министров: мы должны строить и осуществлять планы для победы». Британия потерпела «крупную катастрофу», не предприняв военных действий на севере, «и это как никогда развязало руки немцам. Есть ли у них собственный определенный план действий против нас – сказать не могу. Я был бы очень удивлен, узнав, что такового нет». Немцы обязаны думать, что делать дальше. «Наверняка у них есть план. У нас нет».
26 марта Генеральный штаб, членом которого был Паунд, вновь поднял вопрос о проведении акции, которая должна положить конец поставкам шведской руды в Германию. Через два дня в Лондоне состоялось совещание Верховного военного совета, на котором согласились с предложением Чемберлена «предпринять все возможные шаги», чтобы лишить Германию шведской руды. Таким образом, предложение Черчилля, выдвинутое еще 19 сентября, наконец сдвинулось с мертвой точки и стало общим планом союзников. Было решено, что 8 апреля в норвежских территориальных водах будут установлены минные поля, после чего следует установить контроль над береговой линией и осуществить высадку в Нарвике. Черчилль испытал облегчение. Переводчик секретариата кабинета министров капитан Беркли записал в дневнике, что после принятия решения «Уинстон громко фыркнул». Наконец его энергия сможет быть направлена на реализацию плана, имеющего конкретные сроки. В выступлении по радио 30 марта он предсказал «активизацию борьбы» и добавил, что «мы, безусловно, ни в коей мере не склонны от нее уклоняться».
2 апреля Чемберлен в публичной речи уверенно заявил, что «поезд» Гитлера «ушел». Но как предсказывал Черчилль в письме Галифаксу, у немцев тоже был план. Ему суждено было поставить под угрозу и спутать все действия, которые с таким опозданием согласился предпринять Военный кабинет. Согласно этому плану, именно 8 апреля, когда британский флот начал минировать фьорд, ведущий к Нарвику, немецкие вооруженные силы были переброшены морем в шесть различных точек на норвежском побережье, включая Осло. На следующее утро немецкий десант высадился в Нарвике.
