Российское правительство призвало Францию уважать русско-французский договор от 1894 г. В это же время немцы готовились сначала выбить из войны Францию, после чего развернуться в сторону России. Немецкий план нападения на Францию предполагал бросок через Бельгию. Именно на основании этого Черчилль еще в 1911 г. предсказывал, что решающее сражение должно состояться на сороковой день, и оценивал события, которые должны были привести к этому сороковому дню.
2 августа вскоре после полудня британское правительство информировало Германию, что оно «не допустит прохода немецких кораблей через Ла-Манш или Северное море для нападения на побережье или корабли Франции». Отправляя текст этой ноты командующим соединениями в Ла-Манше и в Северном море, Адмиралтейство добавило: «Будьте готовы отразить неожиданные нападения». Ллойд Джордж постепенно смирялся с тем, что Британия должна прийти на помощь Бельгии, но еще не был готов принять окончательное решение. Побуждая его к этому, Черчилль направил ему еще одну записку во время вечернего заседания правительства, посвященного тому, какие возможности откроет война в социальной сфере: «Вместе мы сможем проводить широкую социальную политику на основе обмена мнениями, как вы меня и учили. Война на море обойдется недорого, не более 25 миллионов фунтов в год. Только вы способны принять меры, которые обеспечат народ достаточным количеством недорогого продовольствия», – польстил он.
Немецкие войска пока не перешли границу Бельгии, но приближались к ней и уже оккупировали Люксембург. Утром 3 августа стало известно, что Германия направила Бельгии ультиматум, требуя права прохода немецких войск через ее территорию. Было принято решение, что Британия не должна вмешиваться, настаивая на соблюдении бельгийцами нейтралитета. Потрясенный одной мыслью об участии Британии в европейской войне, лорд Морли сказал Черчиллю, что уйдет в отставку. Черчилль позже вспоминал, что предложил Морли подождать два-три дня. «Тогда, – сказал он, – все прояснится, и мы придем к полному согласию. Немцы избавят нас всех от угрызений совести. Они возьмут на себя всю ответственность и снимут все сомнения. Их передовые части уже прошли через Люксембург и приближаются к бельгийской границе. Ничто не может отвлечь их или заставить передумать».
Черчилль предложил ему показать продвижение немецких войск на карте, но Морли уже принял решение. «Если нам придется воевать, – сказал он, – мы должны быть единодушны. Мне нет места в подобных делах». Морли подал в отставку, и с ним еще два министра. Правительство начало обсуждать не то, правильно или неправильно ввязываться в континентальные ссоры, а как наиболее эффективно принять в них участие. «Очень рад, что вы занялись вопросами обеспечения репутации и продовольственного снабжения страны», – написал Черчилль Ллойд Джорджу в очередной записке.
В середине дня немецкие войска пересекли бельгийскую границу. Выступая в палате общин, Грей предупредил, что эти действия, нарушающие британо-бельгийский договор 1839 г., могут вынудить Британию вступить в войну. После выступления он покинул палату вместе с Черчиллем. «Что мы будем делать?» – спросил Черчилль. «Сейчас мы направим им ультиматум с требованием в двадцать четыре часа прекратить вторжение в Бельгию».
Вернувшись в свой кабинет в Адмиралтействе, Черчилль отправил записку Асквиту и Грею с просьбой срочно санкционировать объединение англо-французских сил для обороны Ла-Манша. Если он не получит четкого отказа, добавил Черчилль, он будет действовать согласно обстоятельствам. «Объединенные действия, – убеждал он Асквита и Грея, – необходимы для обеспечения безопасности Ла-Манша от нападения немецкого флота и не предполагают никаких наступательных действий до тех пор, пока на нас не будет совершено нападение». Размах подготовительных мер, предпринятых Черчиллем, был хорошо известен и оценен по достоинству. Утром 4 августа Times охарактеризовала его как министра, «чье видение ситуации и усилия по адекватному реагированию на нее оказались выше всяких похвал».
Срок британского ультиматума Германии, требующего неприкосновенности нейтральной Бельгии, истекал в полночь по берлинскому времени 4 августа. Весь день кабинет министров провел в напряженном ожидании. Черчилля особенно беспокоило то, как быстро военно-морские силы получат приказ начать боевые действия. В этот день немецкий тяжелый крейсер «Гебен» подверг артиллерийскому обстрелу французский порт Филиппвиль в Северной Африке, а легкий крейсер «Бреслау» обстрелял город Бон. Исполняя данное ранее распоряжение Черчилля, британские корабли преследовали их, но, поскольку Британия еще не вступила в войну, не атаковали. Весь день Черчилль упрашивал Асквита и Грея разрешить ему отдать кораблям приказ открыть огонь. «Будет огромной неудачей, – говорил он, – упустить их корабли с наступлением темноты».
Предчувствуя благоприятную, хотя и молчаливую реакцию Асквита, Черчилль телеграфировал британскому адмиралу: «Если «Гебен» атакует французские транспорты, вам следует немедленно вступить в бой». Однако Асквит хотел передать это на усмотрение правительства. В полдень он написал Венеции Стенли: «Уинстон жаждет ранним утром начать морской бой и потопить «Гебен». Кабинет заслушал объяснение Черчилля, почему следует атаковать немецкий тяжелый крейсер. Способность германского флота воспрепятствовать переброске французского подкрепления из Северной Африки в Европу была вполне реальной. Только британские корабли обладали достаточной мощью, чтобы помешать им. Тем не менее кабинет настаивал, что Британия не должна предпринимать боевых действий до того, как истечет срок ультиматума.
Вернувшись в Адмиралтейство, Черчилль телеграфировал командующему флотом: «Пока никаких боевых действий». Ответа на ультиматум все еще не было. Поступали только сведения о продолжающемся продвижении немецких войск по территории Бельгии. Ужинал Черчилль в доме Адмиралтейства с матерью, братом и Джеффри Робинсоном, редактором Times. После ужина он устроил совещание с делегацией французских адмиралов. Они спросили, можно ли использовать британскую военно-морскую базу в Средиземноморье для защиты транспортов, перевозящих войска и грузы. Черчилль с готовностью ответил: «Пользуйтесь Мальтой как Тулоном».
В одиннадцать часов вечера срок ультиматума истек. Черчилль приказал разослать распоряжение всем кораблям и военно-морским базам: «Открыть боевые действия против Германии». Британия и Германия вступили в войну. В четверть двенадцатого он опять направился на Даунинг-стрит, где сообщил Асквиту об отданном приказе. Ллойд Джордж, который уже находился у премьер-министра, позже рассказывал: «Уинстон ворвался в кабинет, весь сияющий, с блестящими глазами, резкими телодвижениями, и принялся, захлебываясь, рассказывать, как он собирается рассылать телеграммы на Средиземное море, на Северное и бог еще знает куда. Видно было, что он счастлив».
Глава 14
Война
Черчиллю не исполнилось и сорока лет, когда на его плечи легла огромная ответственность за ведение боевых действий на море. Британские войска, которые должны были прийти на помощь Бельгии, нужно было переправить через Ла-Манш. На заседании Военного совета, которое проходило днем 5 августа, он доложил, что Дуврский пролив
[21] полностью защищен от вторжения германского флота. Войска можно переправлять свободно. Через три дня вышли первые суда. В течение двух недель 120 000 человек было без потерь переброшено через Ла-Манш.
