Нам дали столик у окна. Ресторан располагался прямо на скале над морем. Казалось, что он парит в небе. Внизу светились огоньки лодок, вдали у входа в бухту, где стояли на якоре суда покрупнее, мигал маяк. Отец Себастиана заказал еду, не спрашивая, что мы хотим. Итальянец смеялся так громко, что другие посетители оборачивались. Он потребовал, чтобы заказ поменяли. Ему не нравилась выбранная Клаесом закуска, и главное блюдо тоже, он твердил что-то про корсиканцев и осьминога, и отец Себастиана ничего не сказал, только незаметно кивнул официанту, и когда принесли карту вин, дал ее итальянцу, чтобы тот сделал выбор. Но сам не притронулся ни к закуске, ни к вину.
В перерыве между закусками и главным блюдом я пошла в туалет. Вернувшись, я увидела на своем месте итальянца. Он кивнул мне занять его место. Себастиан не протестовал, но пару раз пытался привстать, словно желая придвинуться ко мне ближе.
– Сиди спокойно, ради всего святого, – процедил по-шведски Клаес. – Неужели я много прошу? Сидеть тихо и держать рот на замке?
Себастиан замер и изобразил фальшивую улыбку, стараясь не глядеть на меня.
Когда итальянец не пытался заставить Себастиана петь «шведские песни», он обсуждал дела. Как я поняла, он хочет продать свою компанию. И чем больше он болтал, тем молчаливее мы сидели. Я боялась, что итальянец ужрется в хлам, но тут отец Себастиана позвонил кому-то и протянул телефон своему партнеру. Закончив разговор, Клаес чокнулся с итальянцем. Меня подташнивало от нервозности. Мы пережили четыре блюда, сырную тарелку, два десерта, кофе с подносом, полным пралине, мини-меренг и мармеладок. Наконец, пришло время возвращаться на яхту. Откуда-то взялось инвалидное кресло, и отец Себастиана усадил туда сонного итальянца. Один из команды яхты покатил гостя обратно в гавань. У яхты он проснулся и заявил, что идет на прогулку. Мы с Себастианом пошли в свою каюту. В четыре утра нас разбудили голоса на палубе. Я присела на кровати, но Себастиан потянул меня назад.
– Лежи, – попросил он. – Нас это не касается.
Завтракали мы одни.
– Твой отец уехал, – сообщил нам один из матросов, чье имя я не помнила. Себастиан кивнул, не выразив удивления. – Он разрешил вам занять его каюту, мы как раз заканчиваем уборку.
Мы загорали, когда на палубу поднялся итальянец. Все лицо у него было в синяках, а правая рука в гипсе. Он к нам не приближался, остановившись в трех метрах.
– Боже мой, – вырвалось у меня. – Что произошло?
Итальянец покачал головой.
– Опасно гулять по пляжу поздно ночью, – криво улыбнулся он.
– Твой отец здесь? – спросил он, поворачиваясь к Себастиану. Себастиан снова потянул меня обратно на шезлонг.
– Нет, – ответил он.
– Ты не мог бы… – продолжил итальянец.
– Нет.
Итальянец уехал, и мы переселились в каюту отца Себастиана. Теперь у нас было две ванные комнаты и отличный вид из окон – тот же самый, что и из рубки капитана. В одной из ванных комнат над джакузи был световой люк. Можно было принимать ванну прямо под звездами.
– Это твой папа избил итальянца? – спросила я, когда мы лежали в джакузи на палубе, – за то, что он с тобой флиртовал?
– Нет, – ответил Себастиан. – Это не он.
Я рассмеялась, решив, что он пошутил, но Себастиан не смеялся. Он обнял меня и зажмурился.
– Однажды я спросил папу, почему мама исчезла, что он с ней сделал… почему она уехала…
Он замолчал.
– И что он ответил?
– Папа сказал, что в нашей семье никому не нужно выносить мусор, для этого есть прислуга.
Я хотела спросить, что он имел в виду. Что он приказал слугам вышвырнуть мать Себастиана и избить итальянца? Но я не осмелилась. Себастиан плакал. Не всхлипывал, не сморкался, просто тихо рыдал. Я не знала, что мне делать. Я взяла его лицо в свои ладони и поцеловала. Я целовала его долго и страстно, дольше, чем когда-либо до этого, и он целовал меня в ответ, пока нас не охватило желание. Я помню, что больше всего на свете мне хотелось, чтобы он вошел в меня. И когда он это сделал, я тут же кончила. Я всегда кончала быстрее, чем он, чаще, чем он, интенсивнее.
Девятью днями позже мы вылетели домой из Неаполя. В самолете были мы одни. Накануне отлета Себастиан позвонил отцу. Клаес сказал, что считает, что это лишнее, что мы летим самолетом компании, что можно купить обычные билеты, но все равно прислал за нами самолет. Машина подвезла нас прямо к трапу. И нам не нужно было проходить контроль.
Яхта продолжила путь уже без нас. Она плавала круглый год при полной команде. Через неделю им предстояло покинуть Средиземное море. Помню, что, только вернувшись домой, я поразилась тому, какой невероятной была моя жизнь на лодке со всеми этими потрясающими – словно с открытки с видами – роскошью и маникюром, и каким заурядным было мое повседневное существование.
Мы приземлились в аэропорту в Бромме. Там нас ждал автомобиль. Прислуга отнесла наши сумки в машину. У Себастиана был усталый вид. Я тогда подумала, что на этом все и закончится, я не могла представить, что мы сможем встречаться в повседневной жизни, если, конечно, жизнь Себастиана можно было назвать такой. Я думала, у нас был летний роман. Приключение для него, лучшие недели в жизни для меня. Машина высадила меня перед домом. Я не знала, как попрощаться, как поблагодарить за эти каникулы, но Себастиан пошел за мной в дом, пожал папе руку. У папы было то выражение лица, какое бывает у взрослых, когда они притворяются, что им все равно, но на самом деле обосраться готовы от волнения. Потом он поцеловал меня в щеку со словами «Увидимся завтра» и исчез.
На следующее утро был первый день школы. Себастиан прислал мне смс в половине восьмого утра (первое за ночь) и попросил ждать его на перекрестке перед моим домом. Я решила, что он хочет подвезти меня до школы, чтобы порвать со мной до начала школы. На полпути я начала рыдать, наверно, от того, что ожидание сводило меня с ума, и я знала, что, когда он меня бросит, я разрыдаюсь, так что можно было начинать заранее. Увидев мои слезы, он свернул на обочину, заглушил мотор, откинул назад мое сиденье и сел на меня верхом.
Он сунул руки мне под кофту, погладил по спине, прижался к моим губам в поцелуе, страстном поцелуе, притянул меня к себе ближе и снова поцеловал, я почувствовала его возбуждение и испытала облегчение от того, что он все еще хочет меня. Я поняла, как сильно боялась, что он меня бросит.
Держась за руки, мы шли от парковки к школе. Это было как в кино, когда самый популярный парень в школе вдруг появляется с дурнушкой в очках со странной прической, или она вдруг резко меняет внешность и стиль и становится ослепительной красавицей. Не то чтобы я была ботаничкой или Себастиан лучшим футболистом школы с ослепительной улыбкой, но все равно наше прибытие в школу было феноменальным.
Разумеется, Аманда уже была в курсе. Она встретила нас у курилки, обняла меня, а потом Себастиана. Какое-то время она висела у него на шее, как игрушка на елке, пока Себастиан не вырвался из ее объятий.
