Аманда пыталась меня утешить. Я лгала ей. Из лучших побуждений. Аманда была так добра ко мне. Ко всем, даже к Себастиану, даже когда все от него отвернулись.
Но, скажете вы, тогда почему ты раньше говорила, что не выносила Аманду, презирала Денниса, ненавидела Клаеса. «И», – шепчете вы, – «ты не кто попало». Ты сидишь в этой камере за дело. Потому что вы не хотите думать: «Это мог бы быть я». Вы хотите считать меня злой, ненормальной, хотите знать наверняка, что у вас со мной нет ничего общего. Вы думаете, не так, как я, вы никогда бы не сделали того, что я сделала, никогда бы не сказали то, что я сказала, и, черт побери, то, что случилось со мной, никогда не смогло бы случиться с вами. Вы думаете, что я это все заслужила. Я упала в яму, которую сама вырыла. Я была без ума от Себастиана, я была избалованной девчонкой, лишенной способности сострадать, утратившей связь с реальностью, злоупотреблявшей наркотиками.
Вы нормальны, вы не принимаете наркотики, не значитесь в базе полиции, вы не такие, как я.
Почему Себастиан выбрал меня? Должна быть какая-то причина. Почему он пришел в отель в тот вечер? Почему искал меня в Ницце? Почему не бросил? Почему пытался покончить с собой, когда я его бросила?
Случайностей не существует. За каждой случайностью – незримая рука Господа, желающего сохранить анонимность. Вся наша жизнь лотерея. Одни рождаются в бедности, другие в богатстве, одни мужчинами, другие женщинами, третьи – транссексуалами, одни становятся известными артистами, другие выигрывают двадцать пять миллионов долларов в лотерею. И все это только чистая случайность.
И если это правда, и добро приходит через заднюю дверь, то и зло должно приходить оттуда тоже. Случай – это доказательство, что Бога нет. Теперь я могу это сказать. Способность творить зло можно унаследовать, злодеяния можно долго планировать, но плохой поступок можно совершить и спонтанно. Зло может быть спонтанным и обыденным. Во зле нет никакого смысла, в этом-то и заключается самое страшное. И не всегда за болью стоит зло. Многие вещи причиняют боль. Я многим причинила сильную боль. Я не понимаю, почему Клаес, Кристер, Деннис, Аманда и Себастиан умерли, а я выжила. Я пыталась спасти Себастиана, но вместо этого только помогла ему убить и других и себя.
Я ничего не понимаю. Может, тут и нечего понимать. Но я не злодейка. Нет, доброй меня тоже назвать нельзя, но я тоже человек и заслуживаю сострадания, а вы отказываетесь видеть это, потому что утратили способность сострадать.
Когда приходит надзиратель, я собираю газеты со стола и прошу их унести. Я не хочу их читать. Хочу, чтобы он забрал все статьи о контроле над психическим здоровьем молодежи, за безопасностью в школах, о камерах слежения и борьбе с наркотиками.
Я говорю, что хочу выйти на прогулку. «Я проверю график», – отвечает он и выходит. Видно, что моя просьба его бесит, но он вынужден оставаться вежливым, чтобы Фердинанд не отправила жалобу в «Эмнести».
Потом я забираюсь в постель, укрываюсь уродливым желтым покрывалом, поворачиваюсь к стене и плачу. В тысячный раз.
I couldn’t live without you now, Oh, I know I’d go insane, I wouldn’t last one night alone baby, I couldn’t stand the pain.
Я знаю, что это я выстрелила в Аманду, но я только хотела жить, хотела остановить Себастиана, хотела, чтобы он прекратил убивать, и потому сама его убила. Я убила Себастиана. Это правда. Я хотела убить его. Но что мне было делать? Я жалею только о том, что не убила его с первого раза. Я жалею, что промахнулась и попала в Аманду. Я жалею об этом больше, чем о чем-либо в жизни. Но я никогда не держала в руках подобное оружие. Пару раз стреляла по банкам, но эти ружья слишком тяжелые и неуправляемые. Я только взяла его в руки, и оно само выстрелило. Все произошло так быстро. Я хотела снять ружье с предохранителя, не зная, что оно не заряжено, палец соскользнул, и раздался выстрел. Я сделала пять выстрелов, так написано в материалах дела. С первого выстрела я не попала в Себастиана, со второго тоже. Только потом мне удалось убить его, но Аманда уже была мертва. И какая разница, что я за человек и какое произвожу на людей впечатление, и что я сделала и чего не сделала. Все это не важно. Только одно имеет значение. Что я убила Аманду.
Аманда никогда больше не будет танцевать. Не будет петь. Не будет слушать музыку, которая ей не нравится, но которая «в тренде».
Мне нравилось, как Аманда посылала мне воздушные поцелуи, я обожала ловить их. Аманда была поверхностной, тщеславной, оторванной от реальности, эгоистичной, и за все это я ее обожала. Ее невозможно было не любить. Аманда была моей лучшей подругой. Я бы никогда не смогла причинить ей боль. Никогда в жизни. Но причинила.
Себастиан
37
Не знаю, что вам рассказать о последних неделях. Дни шли. Себастиан чувствовал себя все хуже и хуже. Я могла посещать школу без проблем, потому что он больше не требовал моего постоянного присутствия. Но все равно отсиживала уроки на задней парте и сразу отправлялась домой к Себастиану, хотя он об этом не просил. Случалось, что он подвозил меня в школу. Иногда даже ходил на занятия. Иногда ждал снаружи, пока я закончу. Пару раз учителя подходили к нему и спрашивали, как дела. Он отвечал: «Все в порядке», и учителя просили «вернуться в школу». Он кивал и прощался. Кристер тоже пытался призвать его «взять себя в руки».
А потом Кристер решил, что нам нужно устроить спектакль на выпускном. Причем в последний момент. Мы не знали, успеем все подготовить или нет, но Кристер был убежден, что спектакль поможет нам решить «конфликты, возникшие в группе». Каждый год он готовил такой спектакль и всегда получал восторженные отзывы. Аманде идея понравилась. Деннис решил, что это будет на пользу его прошению об убежище. Самир всегда делал все, о чем просили учителя. Только Себастиан нашел это предложение идиотским. Кристер настаивал: «Можешь хотя бы прийти на первую встречу? Я открыт идеям и предложениям. Мы все обсудим». Встреча была первой и последней.
Другие учителя звонили Клаесу, чтобы поговорить о Себастиане и его «проблемах». Или, по крайней мере, так они сказали полиции, когда их опрашивали. Даже директор школы пару раз пытался с ним связаться. Ему это не удалось, Клаес был все время занят, но он написал письмо на домашний адрес Клаеса. В письме значилось, что Себастиан не сможет окончить школу и что руководство школы обязано проинформировать об этом родителей, несмотря на то что ученик уже достиг совершеннолетия. В материалах дела значится, что письмо обнаружили в кабинете Клаеса. Оно не было вскрыто.
А как же мать Себастиана? Сандер ее отыскал. Газетчики тоже. На снимках, сделанных папарацци, она стоит перед домом, в котором живет. К материалам предварительного следствия приложен протокол допроса с ней. Сандер раздумывал, вызывать ее в суд, в надежде, что она сможет рассказать о конфликте Себастиана с отцом, так чтобы судьи поняли, что Клаес был заранее обречен (не слова Сандера), или рассказать, каким чудовищем был Клаес (опять не слова Сандера) по отношению к сыну, почему он так над ним издевался и что именно он делал. Фердинанд считала это плохой идеей, поскольку если и есть кто-то, кого она ненавидит больше меня, то это мать Себастиана. Фердинанд сказала, что это будет «слишком». И я ее прекрасно понимаю. Потому что, какие бы причины ни были у матери Себастиана покинуть сына, нельзя отрицать очевидного: его мать эгоистичная дура, а отец бесчувственный козел. И ее показания «в мою пользу» мне могут только навредить, потому что никому не будет на пользу любая связь с этой идиоткой. Это все равно, что вызвать свидетелем мать Гитлера.
