Сандер не считает, что это делает меня виновной в убийстве. Он говорит, что прокурор должен доказать, что я склоняла Себастиана к отцеубийству, показать, что существует причинно-следственная связь между моими словами, в которых был злой умысел, и деяниями Себастиана. Что одно не было бы возможно без другого. Недостаточно сказать, что я желала, чтобы Себастиан убил отца, я должна была прикладывать усилия к тому, чтобы это свершилось.
Сандер уверен в том, что Себастиан сам решил убить отца, не вынеся издевательств. Последняя вечеринка прекрасно вписывается в эту теорию. Она все объясняет. По мнению Сандера, то обстоятельство, что Клаес выгнал Себастиана из дома и велел больше никогда не показываться ему на глаза, стало последней каплей. Идти Себастиану было некуда. Школу он не закончил, работы у него не было. Лишившись дома, он лишился бы финансовой поддержки и своей идентичности. Я не против, чтобы Сандер озвучил это в суде, но истина далеко не так проста, как наивно представляет себе Сандер.
– Расскажи, когда Себастиан ударил тебя в первый раз, – попросил Сандер, когда я выступала в суде. Он хотел, чтобы все услышали это и пожалели меня. Я рассказала, не давая понять, что для меня в этом не было ничего настолько ужасного. Пусть судьи думают что хотят.
Мы были дома у Себастиана, вскоре после Пасхи. Клаес с Себастианом «планировали» выпускной Себастиана в кухне («Я не уверен, что я буду в Швеции в эти выходные», «Попроси Майлис помочь тебе»). Я ничего не сказала, пока Клаес был в кухне, но когда он вышел, не сдержалась и высказала все, что думала. Мы поссорились. Не из-за того, что нам обоим было понятно, что школу Себастиан в этом году не закончит, в этом не было никакого смысла. Я разозлилась, потому что Себастиан делал вид, что это нормально, что Клаес не собирается присутствовать на важных для сына мероприятиях. Он готов был дать сколько угодно денег, но свое время на сына тратить не желал.
«Я не понимаю, почему ты позволяешь ему обращаться с собой как с последним дерьмом. Он ненавидит тебя, Себастиан, и всегда ненавидел. Ты не заслуживаешь такого скотского обращения».
Я видела, что Себастиан расстроен, и все равно сказала эти жесткие слова. Я видела, что они причинили ему боль. Я видела, что он понимает, что отец никогда его не примет, не говоря уже о том, чтобы гордиться сыном. И, несмотря на все это, сказала то, что думала. Почему? Надеялась, что это поможет? Нет. Себастиан не знал, что такое родительская любовь и забота. Возможно, я хотела его расстроить, хотела быть с ним жестокой. Я его провоцировала. Провоцировала восстать против отца.
И тогда Себастиан влепил мне пощечину. Он ничего не сказал, удар был несильным, но я убежала из кухни и закрылась в ванной. Но запереть дверь я не могла, потому что после возвращения Себастиана из больницы, все ключи из ванных комнат забрали.
Я долго просидела в ванной, пока он не пришел. Когда Себастиан попытался открыть дверь, я намертво вцепилась в ручку. Себастиан не пытался вышибить дверь и даже не пытался потянуть ее на себя со всей силы, хотя так ему удалось бы открыть ее без труда. Я не сразу поняла, что он задумал. Но через несколько минут почувствовала, что металлическая ручка двери раскаляется. Себастиан принес зажигалку из кухни и молча нагревал ручку, пока она не раскалилась, и мне пришлось ее выпустить. Дверь открылась сама.
Он подошел ко мне и задрал платье вверх. Потом расстегнул лифчик и посмотрел на меня в зеркало.
– Может, закроем дверь? – прошептала я.
Я слышала, как Клаес ходит по первому этажу. Горничная тоже была где-то рядом. В саду кто-то подстригал траву, а охранники, как обычно, сидели в будке. Себастиан ничего не ответил. Он не был рассержен. Изнурен, с темными кругами под глазами, но не рассержен. Он расстегнул брюки, стянул их и ударил меня тыльной стороной ладони в висок. Часы попали мне в скулу, рядом с ухом. Я опустилась на холодный кафельный пол, позволила стянуть трусы. Задранное платье сдавливало шею. Он сжал одну грудь ладонью, а сосок другой взял в рот и начал сосать. Он сжимал и тискал мою грудь. Я не хотела быть изнасилованной, поэтому взяла его руку и положила мне между ног. Он сунул в меня два пальца. Я сама подняла ногу, не хотела, чтобы он брал меня силой, оперлась о ванну и дала ему войти в меня. Он кончил быстро, поднялся и ушел.
Когда Сандер попросил рассказать, как Себастиан бил меня, я рассказала. Но я не призналась в том, что испытала облегчение. Кровь забурлила у меня в жилах и ударила в голову. Я чувствовала, что владею контролем над ситуацией. Что теперь, после того как он меня ударил, он больше не сможет причинить мне зла. Все увидят, какой он на самом деле, и избавят меня от него, освободят. Побои дадут мне повод уйти и не вернуться. Никто не заставит меня заботиться о нем, утешать его, развлекать его, даже я сама. Говорят же, что после первого удара нужно уходить. Нельзя оставаться с мужчиной, который тебя ударил, пусть он хоть тысячу раз попросил прощения. Потому что за первым ударом последуют другие. Всем это известно.
Но Себастиан даже не просил прощения. Щека у меня припухла, но синяка не осталось. И она почти не болела. Никто не видел, как он меня ударил. И идти мне тоже было некуда.
38
Наступил последний вечер. Последняя неделя мая. Никакого выпускного у Себастиана, естественно не было. После того, что произошло в ванной, мы об этом не говорили. На выпускную вечеринку Лаббе он не пошел, хотя его приглашали. Я тоже не пошла. И думала, что к Аманде он тоже не пойдет.
Но однажды он заявил, что устраивает вечеринку. Это был четверг, на следующее утро всем надо было идти в школу. Но день был на удивление солнечным, воздух свежим, небо без единого облачка, и на душе у меня было легко. Я думала о лете, о том, как здорово устраивать барбекю, купаться голышом, ходить в сандалиях.
– Много гостей? – спросила я.
– Как обычно, – ответил Себастиан.
Было тепло, около двадцати пяти градусов. Я думала, что вечеринка будет у бассейна или на берегу моря, мы будем выпивать, болтать, слушать музыку. Как прошлым летом. Или почти как прошлым летом. Когда Себастиан устраивал вечеринки по поводу и без. И какие вечеринки!
Сандер сказал мне, что Себастиан тогда все уже решил, что для него это был в буквальном смысле «последний вечер». Что Себастиан уже тогда знал, что умрет. Возможно, он планировал самоубийство, но издевательства Клаеса заставили его поменять планы. Следователи не нашли никаких доказательств того, что Себастиан что-то планировал, так что это все предположения Сандера. Никто ничего не знает. Но мне кажется, Сандер прав.
Деннис с двумя приятелями прибыли первыми. Себастиан не говорил, что позвал Денниса, но его появление меня не удивило. Но вот зачем он привел друзей? Мы никогда не общались с его компанией. Сначала они сидели у бассейна и неприятно ржали. Среди окружающей роскоши они сразу почувствовали себя как дома, и это настораживало.
Потом появились девушки. И видно было, что их не пригласили, а заказали. И стоили они недорого (что тоже было видно). Они взяли бокалы и приняли соблазнительные позы, ожидая дальнейших инструкций. Сначала я думала, что это Деннис их вызвал, но приветствовать их пошел Себастиан. А потом он сказал Деннису: «Можете начинать».
