– Все равно он должен вернуться! Должен быть рядом. Он ведь твой муж! Не понимаю, почему ты не позвонила в отель, в офис, сослуживцам? Он мог бы помочь с юристами. О моральной поддержке я и не говорю! Господи боже, Габи, просить помощи – это нормально! Иногда хоть раз дай кому-нибудь о себе позаботиться!
Я облизываю палец, подбираю со стола кусочек чипса и отправляю его на язык. Там он и остается, словно приклеенный.
– Я уже не умею нормально себя вести. Не могу быть собой… Когда он рядом, я постоянно настороже, постоянно напряжена…
– Почему, Габи?!
Я отряхиваю соль с пальцев, сглатываю. Чипс с языка никуда не делся.
– По-моему, я ему больше не нравлюсь, только и всего. И он, кажется, собирается меня бросить. Дозревает. Ну, точно я не знаю… но очень может быть…
– Боже мой, Габи…
– Да ничего. – Теперь чипс застрял в горле. Я посылаю Кларе улыбку. – Может, у него кто-то есть, не знаю… – Подруга вспыхивает, она давно твердила мне о такой возможности. – С работы, наверное. Он оттуда не вылезает…
Может. Наверное. Точно.
– Ох, Габи…
– Ладно тебе, Клара. Я не умираю. У меня есть Милли.
Лицо ее судорожно кривится, словно по нему пробегает рябь:
– И я.
– И ты. – Сгорбившись, голосом морщинистой старушки добавляю: – И зрение. И здоровье.
– Надо подумать, как тебе продержаться ближайшее время. А о Филиппе не беспокойся, он и правда гад редкостный! Потом решим, что с ним делать.
– Я могу вместе с Милли переехать в Суффолк. И начать новую жизнь.
– Конечно. Но это потом. А пока тебе нужен план. Два плана. Дюжина планов! – В поисках блокнота и ручки Клара потрошит свою сумку. Находит. И кивает на блестящую ручку, украшенную перышком. – Стащила у одной семиклассницы. Так. Штаб Черчилля, к бою!
И деятельная Кларина энергия сметает проклюнувшиеся между нами нежные чувства. В этом вся Клара. И всегда она была такой: полезные списки и ассоциативные диаграммы, каталоги и карточки для повторения материала… Из всех моих знакомых самой первой купила личный органайзер именно она.
Мы обе сходимся на том, что в ближайшем обозримом будущем я привязана к дому. Периваль предупредил, чтобы я никуда не исчезала, а злить его еще больше нет ни малейшего желания. Наоборот, нужно расположить его к себе, доказать свою благонадежность, перечеркнуть сложившееся у него обо мне мнение. Обвинить хоть в чем-нибудь Марту невозможно, доказательств нет. Тем не менее, пока все не уляжется, Милли лучше куда-нибудь отправить – в безопасное место, туда, где на каждом углу не торчат хищные газетчики или офицеры полиции. В груди болезненно ноет… Скрутить и разорвать связывающую нас с дочерью нить?… Горло сжимается.
К родителям Филиппа? – предлагает Клара. Они в круизе – возражаю я. Можно было бы к ее родителям (они всегда очень тепло ко мне относились), говорит Клара, но у папы нелады с коленом, и он угодил в больницу. Может, осеняет ее, меня прикроет кто-нибудь из местных? Кто-нибудь из приятелей по соседству? И я снова оказываюсь на краю пропасти. Джуд, с которой я так толком и не сблизилась?
– Какие еще приятели? Ты о ком?…
Она недоверчиво округляет глаза, и я уточняю:
– А у тебя что, есть по соседству друзья?
– Да! Друзья по соседству есть у всех! Живущие неподалеку приятели, Габи, – это ключ к счастью.
– У меня не хватает времени. Да и если ты вечно маячишь в телевизоре, тебя воспринимают совсем по-другому. К тому же Филипп…
Она выставляет вверх палец:
– Не оправдывайся. Вот когда все закончится, ты этим займешься!
А пока, решает подруга, она может забрать Милли к себе, в Излингтон. Прямо сегодня. Сейчас. Пока Клара будет на работе (выходной у нее только в среду), за малышкой присмотрит Пит. От близости разлуки в груди у меня вскипает болезненная нежность. Вот он и сбывается, тот мой увиденный во время беременности сон, – выдирающаяся из рук кошка в толчее Бомбея… Разбудить ее, поцеловать на прощание… увидеть растерянность на припухшем со сна личике…
Но Клара на этом не останавливается. У нее новая идея: Суффолк. Робин. Когда Робин жила с нами, о чем бы я ее ни попросила – поработать в выходные, перенести отпуск, – единственным ответом всегда было: «Без проблем!» И мне оставалось только догадываться, расстроена она или нет, отслеживать огорчение в глубине глаз, сожаление о нарушенных планах. Итак. Не слишком ли мал ее сынишка? Не будет ли моя просьба чересчур наглой?…
Клара отметает мои сомнения, и мы набираем номер.
– Без проблем! – отзывается Робин. – Ну конечно! Что ж тут такого? Кто же поможет мне управиться с Чарли лучше, чем Милли? Я буду очень рада своей девочке!
Клара обещает привезти Милли завтра поездом. Словно камень с души свалился!
– Золото, а не няня. Я ей теперь по гроб жизни обязана.
– Не выдумывай! – Клара тянется вперед, пытаясь стукнуть меня по пальцам своим украшенным пером трофеем. Промахивается и рассыпает чипсы. Мы обе слегка пьяны.
А как быть с Мартой? Дам ей отпуск на несколько дней, пусть съездит… Куда? Например, в Кольерз-Вуд, к своей подруге, которой так не повезло с кредитной картой.
Кларе пора. Сегодня Пит готовит детям карри из цыпленка, даже ездил в Саутхолл за специями. Так что возня с грязной посудой ей обеспечена.
– Бр-р-р! Целая куча немытой посуды!
Подруга решает позабавиться и воспользоваться потайным ходом:
– Представляешь, в твой дом все входят, и никто не выходит! Прямо как в клипе «Битлз».
Мы стоим в саду посреди лужайки – клочковатые облака серой дымкой разбегаются по небу – и хихикаем. Мне снова тринадцать. Позвонить в чужую дверь и убежать. Поцеловать Джонни Риггинса. Тайком «выкурить» фальшивую сигарету из магазина натуральных продуктов. Стянуть у мамы выпивку. Пошляться по Йовилу, изображая из себя француженок…
Клара нерешительно топчется в проходе.
– Пауки! – взвизгивает она и тут же, пританцовывая и вскидывая колени, устремляется вперед – ни дать ни взять композиция «Подари мне солнечный свет» в исполнении комического дуэта Моркама и Вайса.
Она машет рукой, сворачивает за угол и исчезает.
Когда я была маленькой, на маму временами находила блажь, и мы отправлялись к морю. Неважно, выходной был день или будний – такие мелочи, как школа, маму не особенно заботили. Она включала на полную громкость радио и во весь голос подпевала, иногда останавливаясь, чтобы купить чипсы и сладкую газировку. Я ерзала на краешке заднего сиденья и нетерпеливо вглядывалась в горизонт – когда же, когда покажется размытая голубая полоска? Но чаще всего дождаться этого волшебного мига мне так и не доводилось. Например, я проливала на себя кетчуп. Или по радио играла «не та» песня. Или по улице проходил человек, который маме не понравился. Она раздумывала ехать к морю и разворачивала машину. В лобовое стекло бился свежий озоновый воздух, но внутри автомобиля атмосфера становилась густой и мрачной.
