– Да-да-да. А у миссис Бакстер слабое здоровье. Послеродовая депрессия. Доктор прописал ей не перетруждаться. Поначалу Аня работала только днем, но она так замечательно ладила с детьми – их сын Элфи, как я понял, знатный кусака, – что стала их основной няней.
– Знатный кусака? – недоверчиво переспрашиваю я.
– Ну да. Проблемы с дисциплиной. Плохо управляемый ребенок. А вот Ане удалось найти к нему подход. Она могла уговорами добиться от него нужного поведения, что не удавалось никому другому. Например, у нее он как миленький ел все, что на тарелке. Она была бескорыстной и добросердечной, умела находить с миром общий язык. На Рождество покупала детям подарки, пекла с ними печенье. Несколько недель назад возила их на поезде в парк развлечений в Чессингтон. Еще как-то, – он заглядывает в свои записи, – в Ричмонд-парке собирала с ними лягушачью икру.
– Проблемы с дисциплиной? – меня разбирает смех. Парень, мнящий себя «в отличной форме», оглядывается на нас. – Плохо управляемый? Ему же на вид лет пять, не больше!
– Да бог с ним, с Элфи! – Хейуорд смотрит на меня поверх бокала с пивом. – Нас не он интересует. У Бакстеров в голове не укладывается, кто мог желать Ане зла. Ее нельзя было не любить.
Острая боль. Вспоминаю показанное Перивалем фото: зависшие на «лазалке» дети, улыбающаяся Аня. Впереди ее ждала целая жизнь. Какой бы она стала мамой? Чудесной – молодой, энергичной, радостной. Ее нельзя было не любить… Милли… Так, Габи, соберись!
– А про любовника ее Бакстеры что-нибудь знают?
– Я как раз собирался перейти к этому пункту. – Указательными пальцами он выбивает по столу барабанную дробь. – Да. Его зовут Толек, тоже поляк, ее друг сердечный с юных лет. Строитель. Думаю, он приехал в Великобританию за Аней следом. Они были помолвлены, хотя кольцо она не носила. Да и не похоже, чтобы дело двигалось к свадьбе. Они могли оставаться женихом и невестой до бесконечности. В католической среде это обычное дело, надо же как-то оправдать то, что люди вне брака занимаются сексом.
– И что, Бакстеры с ним знакомы?
– Несколько раз он заезжал за Аней вечером на своем фургоне. Но в последнее время, по словам миссис Бакстер, его что-то не было видно. Какой-то крупный заказ с непонятным графиком работы. Довольно приятный парень.
– «Довольно приятный» – и только? Бедная Аня. Не слишком впечатляющая характеристика, правда?
– Надо бы с ним пообщаться. Даже если он и не убивал, все равно может что-то знать.
Кто-то из весельчаков у бара издает высокий гортанный вопль. Второй подхватывает. Гребец «в отличной форме» со всего маху грохает ладонью по стойке.
Джек поднимает брови, а я стараюсь смотреть только на него, сделать вид, что, кроме нас, никого здесь больше нет.
– Что еще? – продолжаю разговор.
– О своей беременности она им не сообщила. Глашатаями этой радостной вести оказались копы. Но кое-что в ее поведении изменилось. Когда Аня только устроилась к ним на работу, она явно нуждалась в деньгах. Покупала одежду на распродажах. Как-то миссис Бакстер отпустила комплимент по поводу нового Аниного пальто, и та сказала, что приобрела его в благотворительном магазине «ФАРА» на Норткот-роуд. «Там явно есть чем поживиться, – заявила мне миссис Бакстер. – Я сама все собиралась туда прошвырнуться».
– Хоть я с миссис Бакстер и не знакома, но легко могу поверить, что она так сказала. Хорошо, а моя-то одежда, как думаете? Может, она попала на распродажу в «ФАРА», и Аня тоже ее там купила?
– Почему бы и нет? – пожимает он плечами. – Удивительное, но вероятное стечение обстоятельств. Только вот недавно то ли у самой Ани, то ли у ее дружка, похоже, завелись деньги. Примерно месяц назад на ее имя в дом к Бакстерам доставили огромный букет цветов.
– Ну, если у него действительно хороший заказ…
К группе у барной стойки подходят новые спортсмены. Парень «в отличной форме» что-то им шепчет, те озираются и пялятся на меня.
– Конечно, – как ни в чем не бывало отвечает Джек. – Это может объяснить неожиданное Анино «богатство». – Снова быстрый взгляд в блокнот. – Она начала ездить домой на такси, лучше одеваться – в эксклюзивную, явно не из секонд-хенда, одежду. По определению миссис Бакстер – дизайнерскую. А как-то раз – наша дама даже слегка сконфузилась, сообщая мне об этом, – когда Аня оставалась у них на ночь, то привезла необходимые ей вещи в пакете «Агент-провокатор». Миссис Бакстер была поражена в самое сердце. «Агент-провокатор» – это ведь шикарное нижнее белье, так?
– Да, очень шикарное. Дорогое. Сексуальное. – Последнее слово я произношу таким тоном, что мне тут же хочется спрятаться под стол.
– Номера ее приятеля у Бакстеров нет, но зато они знают о существовании подруги, Кристы. Она как-то раз подменяла Аню. И… – он торжествующе тычет в раскрытую страницу блокнота, – ее номер записан вот здесь!
Он выжидательно смотрит на меня.
– Здорово, – признаю я.
Признаю искренне. Джек меня удивил. Он относится к нашему расследованию гораздо серьезнее, чем я ожидала. И я ему благодарна. Я бы долго ломала голову, не зная, как подступиться к Бакстерам. Это уже кое-что. Начало положено. Если та информация, которую ему удалось добыть, приблизит нас к Ане, это, несомненно, здорово.
– Как вам показались Бакстеры? Хорошие люди? Знаю, это к делу не относится, просто мне хотелось бы знать, что они были к ней добры…
– Да. Вы знаете, думаю, так и было.
– Точно? Может, вы идеалист, который видит в людях только лучшее?
Он огорошенно смотрит на меня. Открывает рот. Закрывает.
– Мне кажется, они об Ане заботились. Думаю, они были хорошими работодателями. Да.
– А у нее дома они бывали?
– Нет. Ни разу.
– М-да, однобокие отношения, правда? Вот Аня – она знала о них так много, стала частью их жизни… Ее, в конце концов, кусал проказник Элфи!.. А Бакстеры… они забывали о ней, стоило девушке выйти за порог их дома. Они думали, что знают Аню. Но разве им известно, какой она была на самом деле? Чем жила, что ее волновало?… Как они себя с ней вели? Естественно? Искренне? Или изображали начальство? У нас у всех наготове тысяча масок для разных случаев. Взять, например, Марту. Может, я кажусь ей такой же неуловимой и непонятной, как она мне? В нас прячется столько разных личностей! И иногда мы притворяемся кем-то другим, не собой…
Встревоженный взгляд Джека в ответ. Я смеюсь:
– Простите. Мне горько. Все время думаю о том, что она умерла. Так-то вот… Что ее убили.
Он не сводит глаз с записанного в блокноте телефонного номера – быстрые, неразборчивые каракули, обведенные в двойную рамочку.
– А давайте позвоним Кристе! – предлагаю я. – Она может что-нибудь знать. Или, на худой конец, дать нам координаты Толека.
Он кивает. Народу в пабе все прибавляется, гул голосов нарастает. Рефлекс ломбарда: чтобы быть услышанными, люди инстинктивно стараются перекричать самих себя. (Как-то в гостях у «Доброго утра» был социолог с обзором шумового загрязнения в юго-восточной Англии.) Джек залпом проглотил свой «Гиннесс», а я больше не могу делать вид, что потягиваю шанди. В зал входит пара – обнаженные ноги, аура речной свежести – и пристально наблюдает за нашим столиком. Я приглашающе машу им рукой, жду, когда они торопливо приблизятся. Усаживаясь за освобожденный нами столик, они даже не удостаивают меня взглядом. И не благодарят.
