Книга Вне подозрений, страница 80. Автор книги Сабин Дюран

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Вне подозрений»

Cтраница 80

– Мы приедем в выходные и тебя заберем, – обещаю я.

Робин поднимается:

– Ну что, мы едем или нет?

Я несу Милли к машине. Она обхватывает меня горячими руками за шею, обвивает талию ногами, прижимается всем своим маленьким, крепким телом. Усаживаю ее в автомобиль, пристегиваю и целую – лоб, подбородок, щеки. Следом за мной, тоже с поцелуями, прощается Филипп.

Мы машем им вслед, потом я одна бегу за машиной вдоль улицы, кричу:

– Через два дня увидимся!

Начинается дождь, и асфальт покрывается круглыми кляксами – будто платье в горошек. Я оборачиваюсь – Филипп уже зашел в дом. Намокшая кирпичная кладка потемнела. Муж оставил входную дверь открытой, и я аккуратно закрываю ее за собой.

В холле мрачно и пасмурно. Филипп наверху. Кухня встречает меня неожиданной темнотой. И ведь дождь совсем не сильный – чтобы его разглядеть, надо хорошенько всмотреться в темный кустарник за окнами. Над яблоней одиноким глазом горит прямоугольник галогенового света. Я так и не заказала жалюзи.

Подношу палец к выключателю.

– Я никак не пойму… – раздается вдруг голос Филиппа.

– Господи! – Я прижимаю руку к груди. – У меня чуть сердце не выскочило!

Он сидит на диване, окутанный сумраком.

– Татуировка. Откуда ты о ней узнала?

Я включаю свет. Лежащая рядом с Филиппом подушка еще хранит очертания Милли.

– Какая татуировка?

– Анина. Та, с вишенками.

Я ставлю в посудомойку чашки, тарелки. Достаю из шкафчика щетку на длинной ручке и совок, сметаю просыпавшиеся на пол крошки.

– Увидела, когда нашла тело. У нее футболка задралась. Моя, между прочим, футболка! – не могу удержаться я от упрека. – Которую ты великодушно презентовал ей вместе с другими вещами. Хотя… погоди… – Метла в моих руках замирает, я задумываюсь. – Скорее всего, мне рассказали о тату полицейские, а я внушила себе, что видела… Меня допрашивали часами, что угодно можно было вбить мне в голову…

– О господи, часами? Кошмар какой…

– Мне казалось, я никогда оттуда не выберусь. Но меня – ура, ура! – в конце концов освободили! Пойду приготовлю тебе ванну.

– Я так устал, Габи…

– Я знаю.

– Надо идти в полицию.

Я целую его в макушку:

– Потом. Куда тебе спешить?

Поднимаюсь в ванную. Открываю краны, добавляю колпачок моей драгоценной «Полной релаксации». Больше не нужно.

Заходит Филипп. Ему так хочется спать, что даже нет сил разговаривать. Повернувшись ко мне спиной, он неуклюже сбрасывает одежду, погружается в воду.

– Ох… как хорошо…

– Хочешь виски?

– Это предел мечтаний.

Когда он наконец расслабленно откидывается в ванне, зажав в руках стакан, я натягиваю на себя спортивные штаны. Эх, сейчас бы «Асиксы»! У разношенных «Данлопов» амортизация никуда не годится. Я швыряю старые кроссовки назад в шкаф и потуже шнурую на себе «Асиксы» Филиппа.

Останавливаюсь в дверях ванной. Рассматриваю еще недавно любимое лицо. Глаза у Филиппа сами собой закрываются. Безумная усталость, переживания, горе… Сейчас он впервые выглядит старше меня.

– Любимый, я на пробежку, – мягко произношу я.

И выхожу из дома.


Вечером я люблю бегать гораздо больше, чем утром. Это помогает уснуть. Обычно мне плохо удается отвлечься от дневных забот и суматохи. Дождь прекратился. А может, толком и не начинался. Тучи оказались грозными лишь на вид.

Дорожка вокруг пруда… Под ногами мокро и липко. Кроссовки Филиппа, даже обутые на два носка, мне слишком велики. А от вязкой грязи вообще того и гляди слетят. Никак не удается набрать скорость. А мне очень, очень нужно разогнаться! Почувствовать освобождающий полет… У каждого из нас свои механизмы адаптации к стрессу. Размеренные шлепки резиновой подошвы по беговой дорожке, гравию или траве – вот что спасет меня.

Над головой роится мошкара. Приходится от нее отмахиваться. Вандсуорд-Коммон… каким идиллическим он бывает! В определенное время года, при определенном освещении… Лоскутное одеяло буйно зеленеющих растений, нежная дымка цветущего боярышника, пышное убранство осени… Но сегодня вечером парк выглядит безрадостным и унылым. В траве валяется перевернутая тележка из супермаркета; в стороне скучает стайка гусей…

Я оставляю пруд позади, перебегаю на центральную дорожку. С ограды свисает черный шарф – кашемировый? Или это блестящие капли дождя придают обычному трикотажу благородный вид? Из кустов торчит сломанный детский самокат. Частички чьих-то жизней… Брошенные… забытые… потерянные…

Глазами я выискиваю свой пропавший браслет. Это уже вошло в привычку.

Когда я расстроена, дышать намного тяжелее. Воздух с трудом находит дорогу к легким, цепляется за горло, путается в трахеях.

Кто-то из известных сказал – настоящее проклятие жизни состоит в том, что каждый находит себе оправдание.

Бег. Без него я бы с этим не справилась. Фальшивые улыбки, лицемерная бодрость, притворное семейное счастье – что угодно, лишь бы помогло… Может, пройдет?… Именинные чаепития. Обеды в пабах. Романтические свидания. И – бег. Бег помогал избавиться от гнева; вместе с пóтом выжимал жгучую боль, гнал ее прочь. Наверное, если бы я была откровенна, все сложилось бы по-другому… Если бы я с самого начала прижала Филиппа к стенке, устроила скандал… Но ложь и маскировка – это моя естественная реакция… самый главный опыт, вынесенный из детства. Долгие вечера за кухонным столом – жизненный цикл лягушки, причины Второй мировой войны – научили меня, не вставая с места, убегать прочь от царящей вокруг разгульной попойки. Житейские уроки матери-алкоголички. Улыбайся и продолжай в том же духе!

Я сворачиваю за угол. Мимо проносится еще один бегун, мелькают острые, как ножи, локти. На детской площадке катаются на качелях две девочки лет тринадцати, у обеих на ногах угги. Я останавливаюсь, упираюсь ладонями в колени. Сейчас… сейчас… вдооох… Похоже, сегодня побегать я все-таки не смогу. Не выходит у меня нормально бегать… А что у меня вообще выходит нормально? В висках пульсирует, в голове каша, сердце стучит с бешеным ритмом. Паника? Или мое тело решило мне изменить? Я прислоняюсь к забору, окружающему площадку. Постою немного… попробую отдышаться…

Неужели он и правда думал, что я не знала? Конечно, знала, еще как! Нет, не сразу… Не тогда, когда хоронила маму; когда в глазах темнело от горя и чувства вины… Недели две спустя. Боль чуть поутихла, стала притупляться… Вот тогда-то я и заподозрила. Мой муж – тайный донжуан? Ну-ну! И знаете, что выдало нашего великого любовника? Зевок! Был сентябрь. Мы с Милли в субботу уехали в Йовил привести в порядок мамину квартиру – «разгрести завал», как выразилась Робин. Филипп остался дома, и в воскресенье вечером я спросила у него по телефону, чем он там занимается, как проводит время.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация