Только вот с чего начать? Об этом интуиция упрямо молчала.
Я взяла себе кружку какао и села за небольшой столик в углу столовой. Это был столик нашей золотой троицы, со знакомыми царапинами и потертостями, с инициалами и дурацкими фразочками, втихаря выведенными на боковом срезе. Вот только уже минул второй год, как обедала за ним я в полном одиночестве. Другие рейнджеры занимали его в самую последнюю очередь. А два года назад, когда все случилось, он долгое время пустовал. Все сторонились несчастного столика, словно он был развороченной могилой.
Наверное, что-то подобное произойдет со столиком, за которым со своими друзьями сидела Тамина. Еще одна разрытая могила.
Стоило мне только вспомнить о прошлом, словно в насмешку, ко мне подсела Фирзен. Она ловко перемахнула через лавку, водрузила на стол локти, как не делала уже очень давно, тряхнула неровно стриженной шевелюрой – на этот раз выкрашенной в темно-синий, – и растянула тонкие губы в улыбке. Мое сердце на секунду замедлило ход.
Точно такая же улыбка была у Касса. Острая и тонкая, как игла.
– Здравствуй, Си, – нарочито жизнерадостно сказала Фирзен, пододвигаясь ко мне своими локтями. Ее голос звучал тихо и вкрадчиво. Фирзен заметно повзрослела с того времени, когда мы еще были друзьями. Когда нас связывал ее брат. – Как оно?
– Во-первых, не Си, а Сионна, – сказала я, избавляясь от наваждения. – Во-вторых, тебя правда интересует, как мои дела? Или так, просто позлорадствовать? Я же знаю, что ты в курсе… всего.
Бросив корпус, Фирзен начала карьеру в службе безопасности Четвертой. Насколько мне было известно, она относилась к своей работе с предельной серьезностью. В том числе, девушка была в курсе всех самых непопулярных слухов на станции. Пожалуй, это перебор, но мы привыкли считать, что перестараться в вопросах безопасности – невозможно.
– Я слышала, ты с этим красавчиком-маргиналом сцепилась после сегодняшнего рейда. Твой новый парень?
– Ты несешь какую-то чушь, – отмахнулась я, нехотя поднимая на нее взгляд. – Тамина осталась внизу. Придумай другую причину.
– Да ладно тебе. – Фирзен испытующе прищурилась. – Такой милашка с темным прошлым. Неужели он совсем тебе не нравится?.. А, понимаю. Он же наверняка выбил тебя из топа на симуляциях. Такое ты не прощаешь.
– Отцепись от меня с Лиамом, пожалуйста.
«Милашка». Они все слепые, не иначе. Он неспроста здесь. Он неспроста попал в рейнджерский корпус. Неспроста проник в мою комнату.
– Ладно, я же не просто так спросила. Мне нужно было знать. Знать, на кого ты в конечном счете променяла братца. – Фирзен улыбнулась еще раз, словно назло. – Погоди, у тебя же теперь есть этот ученый и эта его мелкая… Тиа?
– Тея.
– Неважно. Нашла себе других брата и сестру, да? Я могу понять все неправильно и обидеться, знаешь ли.
– Слишком поздно, Фирзен, чтобы меня волновали твои обиды, – отчеканила я. – Они перестали… примерно через два месяца безуспешных попыток поговорить с тобой.
Пальцы рук Фирзен отбили по столешнице дробь. Столь громкую, что курсант, сидевший за столиком через весь зал от нас, обернулся на звук. Довольное выражение ее лица переменилось.
– Мне было тяжело. Я не желала ни с кем разговаривать.
– Прошло два года. Теперь не желаю я. – Я уткнулась носом в кружку с какао. – Иди куда шла.
Она надулась и откинулась назад. Стальная брошь в форме числа 23 сверкнула на воротнике ее форменной куртки. Фирзен и Касс были родом с Двадцать Третьей станции, уничтоженной ящерицами четыре года назад, и сколько я ее знаю, Фирзен носила этот значок как память о своих корнях.
– Никаких больше драк в коридорах, – сурово поджав губы, сказала она. Выполнила обязанность блюстителя порядка. И ушла.
Я проводила ее безразличным взглядом, а затем уставилась в остывающее какао.
Когда-то мы с Фирзен были близкими подругами, а теперь между нами остались только скорбь и обида. Из почвы, выжженной обидой и скорбью, выдержанной временем и сдобренной болью, ничего уже не вырастает.
5
– Приветствую в зале собраний, резиденты Четвертой.
Тон Айроуз от собрания к собранию не менялся. Впрочем, на построениях он был таким же: словно моя тетка хотела быть где угодно, только не здесь, искренне ненавидя каждую секунду на дурацкой сцене. Делать что угодно, только не рассказывать дежурно собравшимся, как нам повезло спастись на станциях, когда случилось Пришествие, и как мы должны ценить это место, и как безропотно должны трудиться на благо человечества, и никогда не забывать, что безопасность – превыше всего.
Сегодняшний повод сбора в центральном зале корпуса рейнджеров был не столь привычно бессмысленным, как хотелось бы. Я тоже ощущала непреодолимое желание оказаться как можно дальше. Но вместо этого отчеканила: «Приветствуем, госпожа лейтенант Айроуз!», влившееся в общий стройный гул голосов. После этого нам дозволено было сесть.
Я скрестила руки на груди, словно это могло как-то защитить меня от того, что Айроуз должна была сказать. Не защитило.
– Тамина Тэрренс служила в корпусе с пятнадцати лет, – начала моя тетка, заложив руки за спину, точно на построении. Усиленный звуковой системой голос словно накрывал аудиторию непроницаемым куполом скорби. – Была верным товарищем для других рейнджеров, не отступалась от законов станции и кодекса, показывала хорошие результаты в деле.
Хорошие. Не отличные. Отличные результаты были только у меня. Айроуз сохраняла предельную четкость в формулировках – даже в такой день, как сегодня.
Я нервно усмехнулась.
– Сегодня Тамины Тэрренс с нами нет.
В зале собраний стояла мертвая тишина. Конечно, все знали, о чем будет говорить Айроуз. Я вжалась в твердую спинку стула, мечтая, чтобы эта медленная пытка закончилась поскорее. Я не хотела слушать о том, какой Мина была замечательной. Это было слишком.
Потому что это острое, болезненное и до смешного иррациональное чувство вины, жрущее меня который день, никуда не делось.
Я уже много раз говорила себе: «Ты здесь ни при чем, Сионна».
«У Мины была напарница».
«Это Эрлин ее не уберегла».
Тщетно.
Прошло уже три дня, и неизвестно, сколько должно пройти еще, прежде чем я смогу все это отпустить. Если, конечно, я смогу это отпустить.
Пока Айроуз на сцене сменял Дэвид Тэрренс, отец Мины, я, воспользовавшись тем, что вряд ли это заметят, соскользнула со своего места в углу зала и, не поднимая головы, свернула к одному из аварийных выходов.
Там меня уже поджидала Тея.
– Сионна, – щербато улыбнулась мне девочка, тряхнув светлыми кудрями. Сестре Сириуса было двенадцать. Она проходила подготовительную стажировку в рейнджерском корпусе и обладала задатками маленького тирана, что в ее возрасте было гораздо лучше, чем комплексы и неуверенность.
