– Вижу… – Фирзен поколебалась пару секунд, а затем нерешительно шагнула ко мне. – Давай помогу.
Я ушам своим на поверила.
– В смысле?
– Ну, с твоими записями. Прости, но у меня явно больше опыта в обращении с компьютерами службы безопасности. По правде говоря, я была в числе тех первогодок, которых заставили их сюда перетаскивать с нижних уровней…
Это звучало так, словно теперь она пыталась заговорить зубы мне.
– Нет, погоди, – остановила я ее. – Ничто не делается просто так. Зачем тебе помогать мне нарушать закон?
Фирзен, до этого глядевшая мне в лицо, вдруг опустила глаза. Лицо ее словно окаменело, четче выделились скулы.
– Считай это… данью прошлому, – тихо сказала она.
Я опешила от такого заявления, но Фирзен не стала дожидаться ответа и принялась что-то быстро печатать. Мне не хватило времени, чтобы в полной мере осознать, насколько это абсурдно, – то, что моя бывшая подруга, офицер службы безопасности на станции, девиз которой – «Безопасность превыше всего», помогает мне нарушать закон.
Брошь с сияющими двойкой и тройкой стукнулась о мой левый ботинок и срикошетила под столешницу с кулером.
– Черт… – приглушенно выругалась Фирзен, поворачиваясь ко мне. – Мой значок.
– Момент. – Я опустилась на корточки, просунула пальцы под столешницу. Значок, к счастью, не закатился слишком далеко. Я выудила его наружу, протерла краешком рукава и рассмотрела на свету. Я опять подумала про Касса – такой значок был и у него. Я почти решилась рассказать Фирзен, что он мне снился, но вовремя прикусила язык. Это никому не нужно. Это в прошлом.
– Держи свое сокровище, – с преувеличенной веселостью сказала я, протягивая брошь Фирзен. Избавившись от нее, я как будто вернулась в сознание. – Ну, что там?
– Хм, странно. – Фирзен задумчиво почесала выбритую часть головы. – По твоему запросу здесь ничего нет.
– Как это «ничего нет»? Разве данные не хранятся до пяти лет?
– В том-то и дело, что хранятся. Потому и странно. Потому что их нет.
– Это значит… кто-то добрался сюда раньше меня?
– Или кто-то халатно выполняет свои обязанности, – нахмурилась Фирзен. – Их удаление было несанкционированным.
– Черт, и как я теперь узнаю?..
– Может, оно и к лучшему. Формально теперь мне не за что тебя арестовывать.
Я пожала плечами, разочарованная тем, как сложились обстоятельства. Лиам и сюда пробрался, чтобы уничтожить все улики?
Или у меня все-таки развивается паранойя?
– Мне придется забрать перфокарту Айроуз, – сказала Фирзен, пожевав нижнюю губу. – Сама понимаешь. Хоть одна из нас должна оправдывать возложенные на нее надежды. Я предпочитаю сохранять лояльность службе безопасности. В конце концов, без нас вы, бунтари, все здесь разнесете.
– Справедливо, – проронила я, отрываясь наконец от стола и направляясь к выходу. Остановилась у самой двери, сама не зная, зачем. – Пока, Фирзен.
Она не ответила.
* * *
Наутро, после шести часов беспокойного сна, я вышла из каюты и нос к носу столкнулась с Айроуз. Она была явно на взводе – конечно, Фирзен уже добралась до нее и рассказала, что я сделала со стащенной перфокартой.
– Мне хочется верить, что это была не ты… – Я еще никогда не видела ее разочарованной… настолько. Почему-то меня это задело.
И… Стоп. Значит, с Фирзен она еще не виделась?
Имеет ли смысл тогда признаваться?
На самом деле, обманывать Айроуз сейчас было куда опаснее, чем рассказать правду. Рейд она вряд ли отменит – до него оставалось всего ничего. При таких временных ограничениях менять рейнджера в паре – слишком рисковая практика, и Айроуз на это ни за что не пошла бы. Но если я разозлю ее сильнее, она может сделать этот мой рейд последним. Или же заставить до скончания века ходить в вылазки с Лиамом. Ну, или до переселения на Седьмую.
Я набрала полную грудь воздуха, чтобы признаться, как вдруг…
– Лейтенант Айроуз? – Из-за спины моей тетки показалась Фирзен. – Я вас искала.
Айроуз полуобернулась к ней, выставив передо мной свой резкий профиль.
– Разве не видно, что я разговариваю с рейнджером?
– Но ведь речь о вашей личной карте. – Фирзен услужливо протянула Айроуз перфокарту, зажатую между двумя пальцами. – Нашла в пульте управления. Наверное, вы забыли после вчерашнего совещания с капитаном Вэлем…
Айроуз испытующе посмотрела на меня, затем перевела взгляд на Фирзен – ни одна мышца на ее лице не дрогнула. Айроуз помнила, что мы с ней больше не друзья.
Как… ловко.
– Спасибо за внимательность, Фирзен. – Она забрала перфокарту.
– Это мой долг, лейтенант, – приторно улыбнулась девушка.
– Можешь быть свободна.
Фирзен распрощалась и ушла, так ни разу на меня и не взглянув. Мы с Айроуз снова остались вдвоем.
– Так… что ты хотела спросить? – невинно похлопав ресницами, спросила я.
– Оказывается… – Айроуз смутилась. Это выглядело по меньшей мере странно. – Похоже, я должна выдать тебе больший кредит доверия, Сионна.
– Ты о чем? – по инерции я продолжила разыгрывать дурочку.
– Неважно. Касательно нашего ночного разговора… я нашла несколько путей решения. Сообщу тебе о них позже.
Помедлив, она протянула руку и аккуратно убрала тонкую прядь волос, вылезшую мне на лицо. От этого жеста в моем горле встал ком.
– Хорошего дня, Сионна, – сказала моя тетка и направилась к лифтам.
Я проводила ее взглядом, затем не выдержала и вернулась обратно в каюту.
Мое сердце билось так быстро, что я почти не слышала собственных мыслей. Или не хотела слышать. Потому что для меня открылась еще одна версия правды – и эта правда разительно отличалась от того, во что я верила последние несколько месяцев.
Фирзен выручила меня.
«Дань прошлому».
Или?..
Я забралась на кровать, подтянув к себе ноги, и попыталась сосредоточиться на том, что происходило этой ночью в архиве службы безопасности. На том, что я слышала от Фирзен.
«Может, оно и к лучшему».
«Ты ничего не нашла, значит, мне незачем тебя арестовывать».
«Ваша личная карта, лейтенант Айроуз».
А что, если?
Нет, это бред. Но…
Фирзен уронила свой драгоценный значок. Он улетел мне под ноги. Я подняла его. Не могла не поднять. Фирзен могла быть уверена в этом.
Вот только булавки, которыми крепятся наши значки, хорошего качества. Они не раскрываются внезапно и не открепляются от ткани так… просто. А если говорить о Фирзен – ее личный значок Двадцать Третьей значил для нее больше, чем все значки резидентов Четвертой для их носителей вместе взятые. Я уверена, ее брошь была прикреплена к форме намертво.
