Стазисный камешек с треском сработал, но мощь выстрела снесла сгенерированный им барьер почти тут же – и мою правую руку обдало горячей волной.
Вспышка ослепила меня, заставляя зажмуриться, но слух обострился. Первым, что я услышала, был заливистый лай перепуганной, но никуда не сбежавшей Сэмми. А затем – шорох. Песок, зависший в воздухе, осыпался обратно. Аномалия ушла вместе со своим источником.
Я упала на колени, обессиленно уронив руки. Правая, где все еще судорожно сжимались остатки разорвавшегося филиса, чувствовалась… отвратительно. Я попыталась открыть глаза, но они отчаянно слезились, не готовые к тому, чтобы снова что-то видеть.
Дымящийся обезглавленный труп Эйсы. Ошметки инопланетного организма, которым я экспериментально пожертвовала. Запеченное мясо, в которое превратилась моя рука.
– Не двигайся, – шепнул Марко, опускаясь на колени рядом.
Мне наконец удалось приоткрыть один глаз. Свет больно полоснул по сетчатке, и я вновь плотно зажмурилась, но защитных слез вроде становилось меньше.
В груди все гудело.
Через несколько безмолвных минут я все-таки смогла увидеть, что песок вернулся к земле, обнажая пустыню, цепь гор и гигантские одуванчики на фоне. За спиной Марко лежало тело Эйсы – мне были видны только ее ноги в красных сапожках.
Марко смотрел на меня – вернее, на мою руку. Я тоже опустила взгляд и мгновенно пожалела об этом. Кожа выглядела как кожура запеченного яблока с уродливыми волдырями. Пальцы шевелились с трудом, и собрать их в кулак представлялось чем-то невозможным. Суставы белели под стянувшейся кожей совсем уж тошнотворно. Я выдохнула, заметив на земле рядом с ирридацем горку желеобразной синей плазмы и обрывки металлических лепестков – все, что осталось от моего филиса.
И решила больше не смотреть.
– Понадобится время, но она восстановится, – сказал Марко, отводя мою покалеченную руку чуть в сторону, – словно догадался, как сильно она начала чесаться, и насколько соблазнительным было желание вцепиться в сочащееся сукровицей мясо ногтями.
– Надо было мне сообразить и стрелять не с ведущей. – Я попыталась встать, но ирриданец не позволил.
Марко меня обнял. Совершенно обессиленная, я прислонилась щекой к его жакету и обнаружила, что ткань на ощупь напоминает мелкие, очень тесно прижатые друг к другу камешки.
Не знаю, сколько времени мы провели так. Знаю только, что оно изменило гораздо больше, чем я могла представить.
* * *
Через трещины в стекле мой таймер показывал оставшееся время. Двадцать три часа и четырнадцать минут. Рано…
Приземлившийся перед нами объект не был поисковым джетом терраполиса или транспортным лифтом Четвертой. В оседающей пыли стоял небольшой разведывательный челнок с блестящей семеркой на корпусе.
Я не знала, что мне чувствовать по этому поводу.
– Это твои люди? – с сомнением спросил Марко, заметив, как я колеблюсь.
– Не знаю. – Озадаченно наморщив лоб, я могла только пожать плечами. Я помнила, какая у Седьмой политика насчет ирриданцев, но черта с два я позволю им сделать что-то с Марко. Даже с одной функционирующей рукой.
И все же, почему Седьмая? Но… это же лучше, чем ничего?
Неужели это правда происходит?.. Я вернусь домой?
Когда пыль, поднятая челноком при посадке, улеглась, дверь отъехала вверх. Из небольшой кабины вылезли двое: темноволосый парень и девушка с очень короткой стрижкой. Я поймала себя на мысли, что в последнее время совершенно отвыкла от того, как выглядят люди.
– Все будет хорошо, – сказала я Марко, шагая вперед. Он кивнул, но промолчал. Сэмми сидела у его ног, с интересом наблюдая за происходящим.
Парень в униформе с нашитой на рукаве семеркой шел чуть впереди спутницы, выглядя при этом куда более уверенно, чем она. Солнце светило из-за его спины, поэтому я не могла сказать, кажется мне или он действительно улыбается. Когда мы почти поравнялись, я заметила, что его лицо недоуменно вытянуто, и смотрит он на Марко.
– Ирриданец со мной, – громко сказала я вместо приветствия, стараясь, чтобы голос звучал максимально жестко. Даже с десяти шагов, разделявших нас, он расслышал.
– Ирриданец? – Голос у незнакомца оказался чуть хрипловатым.
– Ирриданец, – твердо повторила я, не собираясь в качестве уточнения употреблять слово «ящер». И, подумав, добавила: – Собака тоже.
Солнце наконец осталось за его спиной, окутывая темные волосы, достигавшие плеч, тонким ореолом света. Теперь я могла видеть его лицо. И глаза.
Холод прошиб меня насквозь.
Это ощущение было не новым – просто забытым, спрятанным на задворках памяти. Примерно то же я почувствовала несколько лет назад на построении, когда Айроуз представляла нам новеньких, временно переведенных с другой станции. Тогда он, не прекращая доброжелательно улыбаться, обвел взглядом первый ряд новобранцев-рейнджеров – и остановил его на мне. Уже тогда это было похоже на то, что моя жизнь больше никогда не станет прежней.
И пусть сейчас незнакомого в нем было больше, чем когда-либо, это было глупо отрицать.
На челноке Седьмой за мной прилетел Касс.
Дверь в комнату с управлением симуляцией оказалась не заперта, и недолго думая я зашла.
– Все в порядке? У меня программа не запускается, может, нужна какая-то?..
Я осеклась на полуслове, увидев то, чего не ожидала. Касс поднял на меня взгляд, и я обратила внимание на костяшки его пальцев – темные пятнышки стесанной кожи и выступившей крови. В полутьме они казались совсем черными. На полу у мысков его ботинок лежал рейнджерский жетон – оранжевый, кого-то из моей группы. А еще – в каплях крови белело нечто, в чем я не сразу узнала человеческий зуб.
– Это не мой, – заметив, как изменилось мое лицо, сказал Касс.
– Что здесь произошло? – нахмурилась я, на самом деле примерно представляя, кому принадлежал этот жетон. И, вероятно, кому принадлежал зуб – тоже. Больше смущало то, как они оказались на полу; догадки казались слишком сюрреалистичными, чтобы я могла так просто в них поверить.
– Ты догадываешься, – безошибочно угадал Касс, склонив голову набок. – Насколько я понял из их разговора, они не впервые это делали. Суперматерия – не игрушка, наложение нескольких скриптов может вылиться во что угодно. Если суперматерия перегрузится и выйдет за сдерживающий контур, ты, вероятнее всего, погибнешь. Послушай, – Касс вздохнул и каким-то безумно завораживающим жестом откинул со лба светлые волосы. – У меня дома над одной девочкой тоже так подшутили: решили, что будет забавно, если лаве присвоить текстуру снега. Оказалось… не очень забавно. Нельзя позволять кучке местных идиотов портить твои симуляции. По крайней мере, пока ты точно не уверена в своем бессмертии.
