На этот раз они целовались медленно, глубоко. Том усадил ее к себе на колени и, тихо застонав от удовольствия, гладил ее живот и грудь, пока она тихонько не вздохнула.
– Том… – простонала она.
– Я знаю. Вечером.
Они ласково улыбнулись друг другу.
– Нет, я хотела сказать, что не могу даже представить, что смогу любить ребенка больше, чем тебя.
– Я тоже не могу себе этого представить, – сказал он, и она обняла его так крепко, как только позволял живот, и уткнулась лицом в его шею. Вдохнула запах Тома – от него пахло мылом и бриллиантином, который он расходовал очень экономно, чтобы лишь немного пригладить густые темные волосы, которые отросли с момента их знакомства. Он уже не был похож на вернувшегося с войны солдата с коротко стриженным затылком и висками. «Теперь он выглядит как кинозвезда, – подумала она с любовью, – ну, за исключением бороды».
К счастью, страх громких звуков притупился, и, хотя Том до сих пор не любил шумные места, с каждым днем он становился все спокойнее и эмоционально устойчивее. Иди смирилась с тем, что легкое беспокойство в глазах, возможно, навсегда останется с ее мужем.
– Я собираюсь поговорить с твоим отцом, что тебе пора перестать работать.
– Не надо, – возразила она. – Я сама с ним поговорю.
– Я уже говорил тебе, что он может жить с нами. Эппинг не так далеко, и я совсем не против.
– Я знаю, но он не хочет уезжать из Голдерс-Грин. Кроме того, он уже стар. Он привык жить по-своему и быть хозяином в своем доме. – Она кивнула на чашку. – Пей чай. Тебе уже скоро пора выходить.
– Ну, ему не стоит слишком уж привыкать к своему укладу – у него вот-вот появится внук.
Она счастливо вздохнула.
Том допил остывший чай. Встал и обнял ее сзади.
– Давай назовем его Дэниел, если будет мальчик. Нина – если девочка.
Иди повернулась в его объятиях.
– Ты серьезно? – спросила она.
– Почему бы и нет? Это прекрасные имена… семейные. Мне нравится идея семейного имени.
– Ты все еще рад, что взял мою фамилию? – Она внимательно посмотрела на него.
– Иди, клянусь, ты все еще ищешь щели в моей броне, чтобы разбить ее на миллион осколков.
Она опустила глаза и смущенно улыбнулась.
– Ищу. Я всегда думаю о тебе как о божьем даре.
– И то, что он дал, он может легко отнять… – Он замолчал. – Я знаю, о чем ты. Твой отец постоянно это повторяет.
Она усмехнулась.
– Серьезно? Дэниел или Нина?
Он поцеловал ее.
– Мне написать это кровью?
Иди оперлась на него, а затем поморщилась.
– О-о-о, – простонала она. – Какой разбойник. Почувствуй его сам, – сказала она, укладывая руку Тома на небольшую, аккуратную выпуклость, выступающую между ними.
Он подождал, а затем гордо улыбнулся.
– Он будет играть за Англию!
– За новых чемпионов кубка. «Астон Вилла»?
– Нет! «Манчестер Юнайтед», естественно.
– Почему, ведь мы живем недалеко от Лондона?
Он улыбнулся и пожал плечами.
– Не знаю. Прошлая жизнь, наверное.
– Ты не с севера. Мы же с этим определились.
Том всем своим видом показал, что ему все равно.
– Тайны моего прошлого больше меня не волнуют. Мне наплевать, кем я был. Важно только, кто я сейчас. – Он указал на Иди. – Твой муж. – Он опустил палец к ее выпуклому животу. – Его или ее отец. – Затем он повернул палец к себе. – В будущем самодостаточный и отвратительно богатый, чертовски привлекательный…
– И иногда скромный бухгалтер, – перебила она.
– Когда приезжает твой отец?
– Поезд прибывает в пять, кажется. Точно до захода солнца. Ты знаешь правила.
– Ну, я постараюсь быть не поздно, но, так как я не еврей и не претендую на это, пожалуйста, объясни ему, что я уважаю шаббат. Дело в том, что у меня есть сюрприз для тебя.
– Какой? – спросила Иди, обнимая его.
– Ну, я думаю наконец-то сделать решительный шаг и встряхнуть Севил-роу.
Она в восторге затаила дыхание, ее глаза сияли от радостного удивления.
– Правда?
Он кивнул.
– Давно пора. Мне надоело, что клиенты приходят в магазин твоего отца и покупают нашу ткань по частям. Я ленился и был занят другими делами, – сказал он, чмокая ее в макушку. – Но нам нужно продать еще очень много, сейчас необходим крупный прилив капитала. Я хочу, чтобы от этой поездки был толк. Мне мало просто узнать, могу ли я передвигаться в одиночку.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, я планирую погрузить ткани в фургон и продать их все за раз на Севил-роу.
– Все? – удивилась она.
– Да. Солли Голдман помог мне все организовать – с полного одобрения твоего отца, – добавил Том.
– Это твои ткани, Том. Ты честно купил их. Тебе не требуется папино разрешение.
Он пожал плечами.
– Справедливости ради, мы жили с этих доходов с самой свадьбы, так что я не жалуюсь, но хочу заработать больше.
– А момент сейчас подходящий?
– Да, хотя большинству так не кажется. Возможно, даже Эйб так не думает, но мне подсказывает интуиция.
– Возможно, Том, ты когда-то занимался бизнесом.
– Возможно, торговал на бирже? Цифры и деньги близки мне по духу.
– И дорогая одежда, – лукаво напомнила она. Они обменялись улыбками, но затем Иди посерьезнела. – Папа говорит, что грядет кризис. – Она постаралась, чтобы это не прозвучало как вызов его инстинкту торговца.
– Подозреваю, что так и есть, если принять во внимание, что происходит в политике и промышленности… да и проблемы в Ирландии не помогают. Но люди, которые заказывают костюмы на Севил-роу, сильно не обеднеют. Они спокойно переживут кризис благодаря изощренности в финансовых делах и своим капиталам. Они не станут отказывать себе в роскоши, максимум, станут покупать чуть меньше или менее дорогие вещи. – Он пожал плечами. – Богатые не любят терять лицо, Иди, особенно те, кто вращается в лондонском обществе.
– Даже не представляю, откуда ты можешь все это знать, Том.
Он надул щеки.
– Интуиция, полагаю. У всех нас есть какие-нибудь таланты.
– Так ты считаешь, что, если удастся продать оставшиеся ткани зараз, заработаешь небольшое состояние, потому что цена будет слишком хорошей?
Он улыбнулся и поцеловал ее.
– Из тебя выйдет отличный предприниматель, Иди.
