Мадлен покачала головой.
– Все захотят увидеть его.
– Возможно, мне стоит брать плату за вход, – сказала она со смешком. – Чтобы вернуть деньги Тома.
– Не Тома. Твои, – мягко поправила Мадлен, при этом строго посмотрев на нее. – Прошел год, Иден.
Она кивнула.
– Забыла тебе сказать. Вчера вечером Томми сделал свои первые шаги.
– И я это пропустила? – Мадлен была искренне разочарована.
– Я не ожидала, что это произойдет так скоро. – Она пожала плечами. – Вчера вечером в парке он играл на траве рядом со мной, подполз к скамейке и просто ошарашил меня, Мадлен, встав на ножки, и стоял, пошатываясь, несколько секунд. Я была так потрясена, что не могла шевельнуться. А потом он повернулся и так победоносно улыбнулся мне, что я не смогла сдержать слез.
Мадлен озадаченно покачала головой.
– Я могу только представить, каково это – быть матерью и испытывать сильнейшие чувства к своему ребенку.
– Он так напомнил мне Тома в ту триумфальную минуту. Та же самая обворожительная улыбка. А потом, когда я позвала его, он отпустил скамейку и, хотя для него это была целая миля, шатаясь, пошел ко мне и упал, только когда добрался до меня.
– Жаль, что меня там не было.
Иди сжала запястье своей подруги.
– Ты была. Ты всегда с нами. Теперь его, конечно, не остановить. Бедная Луиза, она с ним замучается.
– О, твоя няня любит его. Она говорила мне, что ждет не дождется, когда он начнет ходить, – сказала Мадлен, отходя от двери, чтобы поправить шарф, висящий в витрине.
– Лулу, как ее называет Томми, просто святая. Я благодарю судьбу за тот день, когда Тильда познакомила нас. Она без ума от Томми.
– Я заметила… Трудно себе представить, что она с тобой уже почти год.
Она мягко улыбнулась Мадлен. Последний раз она обнимала Тома примерно в это время год назад. Это казалось невозможным. Случались дни, когда ей казалось, что это было только вчера. А потом наступали моменты, как сейчас, когда она отстранялась от повседневных забот и всего, что ее отвлекало, и понимала, что пролетели недели, даже месяцы с тех пор, когда она последний раз плакала ночью или проводила день, отдавшись своей печали.
– Томми – счастливый малыш. Вот и все, что имеет значение. И я люблю свою работу.
– Что еще нужно для счастья? – сухо спросила Мадлен.
Она не могла обмануть свою лучшую подругу.
– Жаль, что у меня нет его фотографии, – пробормотала она, – потому что с каждым днем его черты расплываются немного больше в моей памяти.
– Вот и хорошо, – сказала Мадлен. – Возможно, теперь ты будешь готова возобновить отношения с господином Леви.
– Бедный Бенджамин. Он тоже святой.
– Никакой он не святой, Иден. Просто влюбленный. И он был бесконечно терпелив с тобой.
Иди кивнула, слегка нахмурившись.
– Да. Но Бен изменился. Не так давно он считал, что мое место – в детской или за плитой.
– Ой, да ладно. Я думаю, что он красив, свободен и явно без ума от тебя. – Она взяла Иди под руку, и они прогулялись по салону. Иди провела рукой по кушетке, которую придумала сама, выбрав ткань, а затем заказав деревянную основу. Круглое сиденье, которое выглядело как четыре кожаных стула, соединенных вместе, было ее любимой вещью в салоне, и она сама сшила подушки для него, украсив их крошечными перламутровыми пуговицами как дань невестам, которые будут сидеть здесь и смотреть, как Мадлен демонстрирует ее платья.
– Ну, он чрезвычайно гордится тем, чего ты добилась… Дай ему шанс, Иден.
Ей вдруг подумалось: а что, если Бен подтолкнул подругу на этот разговор?
– А когда он сюда заходил?
– В тот день, когда ты закончила весенне-летнюю коллекцию и рано ушла домой. В тот день, когда ты злилась, что не привезли шторы, а Томми стошнило на фиолетовое платье.
Иди рассмеялась.
– Как я могу забыть тот день! – Она взяла папку, перевязанную лентой. – Кажется, что тут вся моя жизнь, – призналась она, развязывая ленту, чтобы еще раз посмотреть эскизы. – Все мои мечты прямо здесь, на этих рисунках.
– На бумаге они выглядят очень изысканно, Иден, и, как только ты их сошьешь, женщины потекут сюда рекой. Она улыбнулась. – Мне нравится вот это, – показала она.
– Вечеринка прошла даже лучше, чем я надеялась, – вздохнула Иди.
Неофициальное открытие салона «Валентайн», находившегося на углу Кингз-роуд и Слоун-сквер, дало возможность замужним и незамужним женщинам Лондона посетить коктейльную вечеринку и поиграть с тканями, выкройками и цветовыми сочетаниями, а также полюбоваться несколькими свадебными платьями, в которых прошлась по черно-белому ковру с геометрическим рисунком модель салона, Мадлен Делакруа.
– Том так удачно выбрал это место, – продолжала она. – Сначала мне казалось, что неразумно открывать салон в гигантской тени «Питер Джонс». – Она покачала головой. – Теперь я убедилась, что его выбор был идеален. – «Питер Джонс» – самое популярное место среди женщин из Белгравии, Найтсбриджа и Челси. Том не мог не понимать, что независимо от того, каким крошечным будет мой магазин, покупатели огромного универмага не могут не заметить «Валентайн».
– Признаю, твой муж был умным человеком.
– Он умный, Мадлен. Я не готова говорить о нем в прошедшем времени. И до одного из моих любимых мест, Петтикоут-лейн, рукой подать, все это кажется таким знакомым. Мой отец постоянно закупался на Петтикоут-лейн, – сказала она задумчиво. – Производители пуговиц и импортеры шелка сразу же предложили мне кредиты из-за его репутации.
– Уверена, ему бы хотелось, чтобы ты извлекла из нее пользу, Иден, особенно учитывая, что до официального открытия осталось всего несколько недель.
На официальное открытие должны были собраться несколько издателей журналов и газет, а также светских дам Лондона. Планировалось, что это событие привлечет внимание к хозяйке салона и новому «авангардному модельеру», как ее назвала главный редактор «Вог» в статье о модных тенденциях. Однако куда важнее для их успеха будут слухи о них на светских обедах, во время игры в бридж, за коктейлями перед театром и ужинами после него.
Редактор британского «Вог» описала салон как «великолепный оазис в пустыне инноваций британской моды» и добавила, что «модельер с ангельским личиком и французская богиня, которая демонстрирует ее одежду, предложат невестам божественные наряды нового десятилетия».
Иди усмехнулась, когда Мадлен снова прочла последнее предложение заметки в утренней газете.
– Попробуй только сказать, что ты не на верном пути, Иден Валентайн. – Подруга посмотрела на нее с притворной яростью.
– Все зависит от официального открытия, когда фотографии моих моделей будут в передовицах и люди смогут решить, нравятся они им или нет.
