— Есть такое дело, — согласился Буренков и достал из кармана гранату. — Ну что, Петя, покажем истинным арийцам кузькину мать?
— Обязательно, — улыбнулся Каминский, раскладывая приклад «MP-40» и фиксируя его защелкой, — прямо сейчас и начнем.
Он перевернулся на другой бок, затем присел на правое колено и направил оружие в сторону берега, оперев «MP-40» выступающим под стволом приливом о поверхность мешка с песком.
Меж тем гитлеровцы перегруппировались, выстроив технику в одну колонну, и бросились в атаку. Замысел противника был очевиден: изначально подставить под выстрелы танковых орудий лишь головную машину и как можно дольше попытаться сохранить все остальные, чтобы решительным ударом бронированного кулака сбросить горстку храбрецов с моста. При этом вражеские пехотинцы, сосредоточившись по бокам наступающей техники, короткими перебежками также устремились вперед. Очевидно, они должны были уничтожить оборонявшие переправу танки гранатами.
— Ребята, отсекайте пехоту, огонь! — крикнул Буренков, и его голос сразу потонул в многоголосом «хоре» вступивших в дело ППШ и «MP-40» разведчиков, обрушивших настоящий свинцовый ливень на фашистов.
Это послужило сигналом для советских танкистов, до сей поры хранивших молчание. Короткоствольная пушка переднего «T-IV» с интервалом между выстрелами не более десяти секунд выпустила два снаряда в набравший приличную скорость и движущийся первым «Ганомаг». Легко пробив лобовую бронеплиту, снаряды разорвались в силовом отделении бронетранспортера, поразив двигатель и 160-литровый топливный бак, под завязку наполненный бензином, который тотчас же вспыхнул. Объятый пламенем «Ганомаг», окутавшись густыми клубами дыма, по инерции проехал еще несколько метров и остановился.
— Есть, горит вражина! — закричал кто-то из бойцов, и над позициями разведчиков грянуло дружное «ура».
Но гитлеровцы были готовы к такому развитию событий. Легкий танк, доселе следовавший вторым в колонне, сбавил ход и объехал горящий бронетранспортер, возглавив боевой порядок неприятеля. Этот маневр был достаточно скоротечным, но подготовленному, пусть и неполному, экипажу вполне хватило бы времени на то, чтобы с короткой дистанции поразить как минимум одним снарядом слабо бронированный левый борт. Однако 75-миллиметровая пушка «T-IV» молчала, а стоявший позади него другой танк тоже не мог открыть огонь, поскольку первая машина своим широким корпусом перекрывала сектор обстрела.
— Что же ты ждешь, пали! — в сердцах воскликнул лейтенант, оборачиваясь назад и прекрасно осознавая, что танкисты при всем желании не могут его услышать.
Но тут двустворчатый люк командирской башенки распахнулся, и наружу высунулся сержант-танкист со сбившимся на затылок шлемофоном.
— Закончились снаряды! — хрипло крикнул он, вытирая широкой ладонью покрытое каплями пота скуластое лицо.
— Тогда прикройте нас пулеметным огнем!
— Там тоже почти пусто, — сказал танкист и энергично махнул рукой перед собой, прочертив в воздухе дугу, — давайте, ребята, освободите дорогу!
— Зачем? — с ходу не сообразил Сергей.
Его вопрос остался без ответа, потому что сержант уже исчез внутри. А через несколько секунд «T-IV», взревев мотором, тронулся с места.
— Берегись, парни, сзади танк! — крикнул Буренков, увлекая за собой Петра.
Прекратив огонь, разведчики, кто пригнувшись и бегом, а кто ползком и на карачках сыпанули в разные стороны.
И вовремя, 22-тонная махина быстро достигла импровизированной баррикады, подмяла гусеницами мешки и устремилась вперед.
— Что он задумал? — обращаясь не то к Каминскому, не то к себе, воскликнул Сергей.
— А ты не понял, — кусая губы, прошептал Петр, — он идет на таран.
Действительно, «T-IV», набирая скорость, шел прямо в лоб фашистскому танку. Очевидно, немецкий экипаж разгадал намерения советских танкистов, так как «T-II», в два с половиной раза уступавший в «весе» своему противнику, принялся забирать вправо на обочину, стараясь избежать столкновения. Но было уже поздно. Танк, над которым продолжал реять красный флаг, словно притягиваемый невидимым гигантским магнитом, неумолимо приближался к своей цели.
И на глазах у застывших разведчиков врезался в неприятельскую машину, вырвав с «мясом» несколько опорных катков и в самом прямом смысле вытолкнув ее под откос.
Удар был такой силы, что гитлеровский танк не просто съехал по наклонному склону насыпи, а завалился сначала набок и потом с гулким звуком перевернулся днищем вверх!
Однако таран не прошел бесследно и для наших танкистов. Видимо, экипаж получил серьезные травмы или потерял сознание, потому что, сбросив противника вниз, «T-IV» резко замедлился и остановился на краю косогора, что было вроде бы вполне логично, вот только назад танк уже не сдал! Он так и остался стоять монументальной громадой, превратившись в учебную мишень для немецких зенитчиков, хладнокровно и неторопливо расстрелявших недвижимую машину тремя выстрелами в упор.
Но еще до того, как это произошло, другой танк тоже ринулся в бой. Утюжа все у себя на пути, бронированный монстр рассек надвое плотную группу вражеских пехотинцев, превратив вращающимися стальными гусеницами, словно чудовищными ножами гигантской мясорубки, полтора десятка гитлеровцев в настоящий фарш! Затем, продолжая сеять панику в рядах фашистов, танк снес с дороги бронетранспортер, разворотив ему передние колеса, и точным огнем подбил последний вражеский T-II. Казалось, еще немного и противник обратится в бегство!
Вдруг за неуклюжими силуэтами «Ганомагов», которые пытались избежать фатальной встречи с несущим разрушение и смерть танком, показался юркий четырехколесный «Хорьх». Маневрируя среди хаотично движущихся полугусеничных машин, легкий бронеавтомобиль целенаправленно поехал наперерез «T-IV». Из открытой сверху семигранной башенки чуть ли не по пояс высунулся офицер и, надрывая голосовые связки, истошными пронзительными возгласами привлек внимание солдат.
— Стоять, трусы! — вопил он, брызгая слюной. — Всех расстреляю, сотру в порошок! Что, танка раньше не видели? Забросайте его гранатами, или я лично головы вам оторву!..
…Это был майор Ридмерц. Несколькими минутами ранее майор имел нелицеприятный разговор с оберст-лейтенантом фон Ройгсом и теперь фактически пересказал его содержимое подчиненным, правда, в несколько более грубой и произвольной форме…
Услышав своего командира, начавшие отходить гитлеровцы повернули назад. В «T-IV» полетели гранаты. Несколько штук упали на корму, взорвавшись в районе моторного отделения, и охваченный пламенем танк замер на месте.
Открылся башенный люк, из которого появился советский танкист с ППШ в руках. Не обращая внимания на горящий комбинезон, он открыл шквальный огонь по врагу. Четверо фашистов, оказавшихся ближе всего, мертвыми свалились на землю. А танкист, стиснув зубы, продолжал стрелять, уложив наповал еще несколько врагов, пока его самого не сразила пулеметная очередь, выпущенная майором Ридмерцом…
