— Заметано, — улыбнулся тот, — в шесть часов вечера буду у вас! Как раз успею смотаться на завод, посмотрю, как мой новенький грузовик поживает. Обещали завтра отдать, но все равно нужно там появиться, что называется, жалом поводить!
— А ты же по телефону мне говорил, что сегодня получишь новую машину!
— Так я от директора звонил, вот и приврал немножко, чтобы он на денек раньше меня в Москву отпустил. Очень хотелось тебя, Петр Жанович, повидать!
— Хитрован ты калужский, Сергей Викторович! А если снабженцы, начальник автоколонны или кто там у вас еще разболтают, что шофер Буренков нарочно задвинул целый рабочий день?
— Все будет в порядке, Петя, не переживай! Скажи мне лучше, как у Алика дела?
— Нормально, я болтал с ним пару недель назад. Он начальник цеха теперь!
— Молодец, студент! Искренне рад за него! Кстати, мне тут Иваныч на Девятое мая поздравительную открытку прислал! Зовет всех летом к себе на Волгу порыбачить!
— Надо будет уважить нашего старшину! Вечерком подумаем, какой подарок ему отвезти.
Парикмахер сунул руку в карман и достал оттуда сначала машинку для стрижки волос, а затем часы с порванным ремешком.
— Ладно, Сережа, пойду, работать пора, — произнес он, взглянув на круглый, помутневший от времени циферблат.
— Давай, труженик, а я к Артему Тимофеевичу на полчасика заскочу и потом на завод!
— Помнишь, где наш генерал живет?
— Обижаете, товарищ шведский король! Отсюда в пяти минутах ходьбы! Ну все, до вечера, пока!
Мужчины крепко пожали друг другу руки и расстались. Сергей быстрым шагом направился в сторону Арбатской площади, а Петр собрался вернуться в парикмахерскую на рабочее место…
В этот момент иностранец, стоявший вместе с сыном неподалеку, подошел к нему и на правильном русском языке, хотя и с заметным акцентом, сказал:
— Извините за беспокойство, вы не могли бы ответить на несколько моих, возможно, немного бестактных вопросов?
— Пожалуйста, спрашивайте, — слегка удивившись, кивнул головой Петр.
— Я случайно увидел машинку для стрижки волос, которую вы сейчас держите в левой руке. Откуда она у вас?
— Мне подарил ее друг очень давно на войне. А взял он ее у раненого немецкого унтер-офицера, когда перевязывал того бинтом, чтобы остановить кровь.
— А есть на ней какая-нибудь надпись?
— Есть, там упоминаются некие Вернер и фон Ройгс. Да вы сами взгляните!
С этими словами Петр протянул иностранцу машинку, которую тот бережно взял в руки и отодвинул подальше от глаз.
— С возрастом развилась дальнозоркость, — пробормотал он, напряженно рассматривая выгравированные на одной из металлических ручек слова.
Петр ничего не ответил, с интересом наблюдая за этим, показавшимся ему весьма странным, человеком.
Примерно через минуту иностранец вернул машинку и произнес:
— Большое спасибо, не думал, что когда-нибудь снова ее увижу и даже буду держать в руках!
И, прочитав в глазах парикмахера немой вопрос, объяснил:
— Я Артур Нотбек, а Вернер мой отец. Это меня перевязывал ваш друг. Передайте ему искреннюю благодарность, если, конечно, он еще жив!
— Обязательно, — сказал Петр, совсем по-иному взглянув на собеседника.
— Тогда еще раз большое спасибо и прощайте! — произнес Нотбек.
Он вернулся к сыну, что-то сказал тому на ухо, и оба немца, не оглядываясь, продолжили свой путь. Петр Каминский, не обращая внимания на резко начавшийся ливень, смотрел им вслед до тех пор, пока уменьшающиеся с каждой минутой фигуры не исчезли за густой пеленой дождя…
