Впрочем, сын о папе написал тоже еще много чего интересного. В частности, о том, как тот долгие годы занимался бутлегерством, зарабатывая на «паленке» огромные барыши. В дополнение к этим «чистухам» Крячко поинтересовался, видели ли они последние два-три года своего родственника Фрола Пятырина, на что услышал однозначно отрицательное «нет».
Примерно через полчаса (время к этой поре уже давно перевалило за полночь) они прибыли в ближайший райотдел, где мучимый вынужденной бессонницей капитан составил протокол задержания отца и сына Каракуцевых по подозрению в непредумышленном убийстве.
— Товарищ полковник, а вы-то как узнали об этом преступлении? — поинтересовался он.
— Так они сами все и рассказали, — рассмеялся Станислав. — Я, вон, с таксистом Геной к ним приехал, чтобы узнать, когда они последний раз видели их родственника Фрола Пятырина. А они, узнав, что я из угрозыска, попытались скрыться на своем личном авто. Ну, тут уж и без намеков стало понятно, что за ними что-то есть, и достаточно серьезное. Мы начали преследование. Километрах в пятнадцати от Семафоровки Каракуцевы не справились с управлением и улетели под откос. Мы их из авто вытащили, после чего машина загорелась и взорвалась. Ну а потом они откровенно сделали чистосердечное признание, к тому же не одно.
Слушавшие его Григорий и Антон то зеленели, то багровели. Только теперь до них дошло, как же они дико лопухнулись. Не выдержав, Каракуцев-старший с ненавистью хрипло выдохнул:
— Все из-за тебя, козленка трусливого! «Это за на-а-а-ми! Это за на-а-а-ми! Надо рвать ко-о-огти!» — юродствуя, передразнил он сына.
— Сам-то обвалялся, как только услышал про угрозыск! — огрызнулся тот. — Только и долдонил: «Ой, где бы нам залечь? Ой, как бы нам схорониться!» Гражданин начальник, хочу сделать заявление: этот полковник вынудил нас себя оговорить. Он оказал на нас давление, пользуясь нашим бедственным положением. У меня сгорел «Форд» стоимостью около миллиона рублей. Мы с отцом получили тяжелые черепно-мозговые травмы, что и стало причиной самооговора.
Встрепенувшись, Антон Каракуцев усердно закивал, подтверждая сказанное Григорием.
— Точно-точно, гражданин начальник! — зачастил он. — Этот полковник нас принудил. Разве я стал бы что-то такое нехорошее говорить про родного сына?! Да и он, согласитесь, мог ли что-то сказать плохое про меня? Это инсинуация и провокация!
Слушая их, Геннадий не выдержал и громко рассмеялся. Такое умение «переобуться в прыжке» не каждому дано. То папа с сынком друг друга усердно топили, то, едва ситуация начала меняться, тут же вспомнили о своих родственных чувствах. А то, и в самом деле воодушевившись возможностью отказаться от своих недавних показаний, объявили и таксиста заинтересованным лицом.
— Может быть, полковник Крячко ему чего-то наобещал, вот он теперь в эту дуду и будет дуть! — с ехидством в голосе произнес Каракуцев-младший. — Прошу приобщить к моим прежним показаниям: с гражданином Плавковым Геннадием я знаком, и он ко мне всегда испытывал личную неприязнь, а потому быть свидетелем обвинения он никак не может.
Чему-то смеясь, Крячко достал телефон, с кем-то созвонился и спросил, как состояние потерпевшей Ляточкиной. Услышав ответ, он невозмутимо посмотрел на задержанных:
— Может быть, вы еще откажетесь и от того, что вечером были в доме гражданки Ляточкиной, где вымогали у нее дом? Так это вы зря. Она жива, хотя у нее тяжелая травма головы, и врачи прогноз дают положительный. И еще… — Станислав демонстративно повертел своим телефоном. — У моего гаджета есть функция аудиозаписи. И ею я воспользовался. Так что у меня есть чем доказать отсутствие давления со своей стороны. Вот так-то, господа хорошие!
На это Григорий немедленно вскинулся и с торжеством уведомил:
— А несанкционированная запись, к тому же без уведомления тех, кого записывают, не может быть принята как доказательство вины.
— А я не вас записывал, а себя, — снисходительно усмехнулся Крячко. — Себя-то я имею право записать? Имею. Вот это-то судьи и возьмут во внимание: вас я ни к чему не принуждал! И еще. Чтобы иметь дополнительные доказательства, у вас, гражданин Каракуцев, я возьму биологическую пробу для генетического исследования. А местным операм поручаю обшарить прихожую дома потерпевшей Ляточкиной с пылесосом, и тогда открутиться уже не удастся.
Он взял у капитана канцелярские ножницы, отстриг у Каракуцева-старшего небольшой клочок волос и упаковал его в конвертик из бумаги. Опешивший Антон, похлопав глазами, обиженно заорал:
— Э! Это вы чего? Вы на это имеете право?
— Имеет… — устало вздохнул капитан, потерев глаза кулаками. — В «обезьянник» отведи, только по разным клеткам, — отдал он распоряжение своему помощнику.
Выйдя из райотдела, Станислав почувствовал неимоверную усталость. Время близилось к двум ночи, и спать хотелось до одурения.
— Куда вас? — позевывая, спросил Геннадий.
— В аэропорт… Откуда приехал, туда и уехал. Кстати, сколько тебе буду должен?
Потерев темя, таксист мысленно прикинул и с оттенком сомнения произнес:
— Ну-у… Две… Ммм…
— «Трояка» хватит? — Крячко достал из кармана три зеленые бумажки.
— Сейчас сдачу поищу… — Геннадий тоже полез в карман.
— Да будет тебе! Это как бы микробонус — за успешную погоню и оперативное раскрытие опасного преступления. Все! Едем! — почти падая на пассажирское кресло, расслабленно махнул рукой Станислав.
Глава 6
В Москву он прилетел под утро. Проспав около часа с лишним в полете, Крячко вышел из аэропорта и, взяв такси, поехал к себе домой. Приняв душ, тут же свалился, сраженный непобедимым сном. Разбудил его настойчивый звонок телефона. Все еще пребывая в пучине сна, он поднес трубку к уху и сонно пробормотал:
— Да, я слушаю…
— Стас, здорово! У тебя все в порядке? — услышал он озабоченный голос генерала Орлова.
— Да, да… Все путем…
— Похоже, я тебя разбудил? Ладно, когда тебя ждать?
Взглянув одним глазом на часы, показывавшие начало девятого, Станислав пробормотал:
— К десяти… — и тут же снова провалился в сон…
К Главку они с Гуровым прибыли почти одновременно. Поздоровавшись, опера вкратце обсудили итоги своих поездок. Когда Стас, с оттенком бахвальства, объявил о том, что для генетической идентификации Фрола Пятырина он привез биопробу, взятую у человека, который тому доводится родным дядькой, Лев сказал, что взял биопробу у сына Фрола.
— У него есть сын? И ты его нашел? — почесав затылок, удивленно спросил Крячко. — Лихо!
Поскольку время близилось к десяти, напарники сразу отправились к Орлову. Увидев их на пороге кабинета, генерал бросил трубку телефона, по которому с кем-то только что жестко дискутировал. Обменявшись приветствием, он откинулся в кресле и вопросительно мотнул головой:
