Вскоре разведка ВЧК сообщила, что в штабах и частях противника поднялся невероятный переполох. Как позднее писал А.X. Артузов, «поляки вопили об измене польской центральной разведки в Москве». Один из депутатов сейма даже опубликовал статью, где остро ставил вопрос о ликвидации ПОВ как вредной для польского государства организации, члены которой предают Польшу.
Руководители польского Генштаба требовали срочно принять «санкции» к Сосновскому, и чекистами действительно был вскоре арестован бывший резидент поляков в Смоленске, некий Берейко, направленный в Москву с целью ликвидировать Сосновского.
Чтобы усилить эффект, достигнутый при проведении первой акции, 15 октября 1920 г. чекисты приняли меры для распространения на польской стороне фронта еще одной листовки – «“Измена” ПОВ в Советской России». Ее подписали входившие в группу Сосновского Стецкевич, Пшепилинская, Заторская, Роллер, Гурский и другие. Заявив о добровольном переходе в «лагерь пролетарской революции», они призвали к этому своих бывших товарищей по ПОВ.
Как свидетельствовали оперативные данные, активность ячеек ПОВ в октябре – ноябре резко снизилась, отмечались факты отказа их членов выполнять разведзадания. Многие задержанные чекистами агенты на первых же допросах давали развернутые показания, заявляя, что к этому их побуждает обращение И.И. Добржинского и других бывших членов ПОВ.
На завершающем этапе пребывания А.X. Артузова и его сотрудников на Западном фронте Сосновский выполнил еще одно ответственное задание. Вместе с входившей в группу Ю. Пшепилинской (ставшей впоследствии его женой) он проник в состоявшую из поляков террористическую организацию, главной целью которой в тот период было уничтожение командующего фронтом М.Н. Тухачевского. Сосновский благодаря своим волевым качествам сумел стать во главе террористов и подставил их в конце концов под удар чекистов
[860].
После успешной ликвидации опасной организации А.X. Артузов обратился с рапортом на имя председателя ВЧК, где, отмечая заслуги Сосновского, просил представить его к награждению орденом Красного Знамени. Ф.Э. Дзержинский поддержал ходатайство, и в начале 1921 г. награждение состоялось. К этому времени Сосновский и несколько членов его группы были уже официально зачислены в штат особого отдела ВЧК.
А.X. Артузов, а также члены ЦК Польской компартии Ф. Кон и Ю. Мархлевский рекомендовали Сосновского в 1921 г. в члены РКП(б). Поддержал их рекомендации и Ф.Э. Дзержинский.
Впоследствии Сосновский и другие польские разведчики плодотворно работали в органах ВЧК. В 1920-е гг. они принимали активное участие в оперативных разработках «Синдикат-2», «Трест» и других.
В сентябре 1920 г. правительство РСФСР обратилось к правительству Польши с мирными предложениями. 12 октября в Риге между РСФСР и УССР, с одной стороны, и Польшей – с другой, был подписан договор о перемирии. Для практического решения вопроса о прекращении военных действий в Советскую Россию прибыл ряд делегаций военного командования Польши. Одна из них приехала в Могилев, где получила аккредитацию при РВС 16-й армии Западного фронта. Вскоре входившие в состав делегации майор Равич-Мысловский, подхорунжий Езерский и другие кадровые сотрудники второго отдела польского Генштаба стали активно заниматься шпионажем.
В целях выявления и пресечения подрывной деятельности польских разведчиков ОО ВЧК 16-й армии начал агентурную разработку. Совместно с сотрудниками Могилевской ЧК особисты составили план оперативных мероприятий, которым предусматривались, в частности, подстава польским разведчикам агентов органов безопасности, а также возможная вербовка чекистами членов делегации.
Разработка делегации началась с подставы Равич-Мысловскому агента особого отдела ВЧК 16-й армии «Белинского». В недалеком прошлом он являлся офицером польской армии, участвовал в боевых операциях против Красной армии на Западном фронте. В июле 1920 г. в знак протеста против политики буржуазной Польши сдался в плен и был завербован. «Белинскому» разработали легенду, согласно которой он вместе с двумя польскими солдатами (агенты органов безопасности из числа военнопленных) якобы бежал из советского плена и теперь пробирается на родину; случайно узнав о нахождении в Могилеве представителей командования польской армии, «Белинский» хотел бы установить с ними негласную связь, чтобы получить помощь в возвращении в Польшу.
К тому времени в результате оперативных мероприятий была установлена женщина, с которой Равич-Мысловский поддерживал близкую связь. По рекомендации чекистов к ней и обратился агент «Белинский» с просьбой оказать содействие в установлении контакта с польской делегацией. Однако женщина не стала знакомить агента с иностранцами, а рекомендовала «Белинскому» обратиться с этим вопросом к ксендзу Белоголову. Ксендз при встрече с агентом подробно расспросил «Белинского» о его прошлой и настоящей жизни, но знакомить с делегацией не пожелал, мотивируя это тем, что якобы «сан священнослужителя не позволяет заниматься такими вещами». Вместе с тем Белоголов предложил секретному сотруднику обратиться от его имени к жителю Могилева учителю Плихте. Вскоре состоялось знакомство «Белинского» с Плихтой. Как отмечал ОО 16-й армии, «наш сотрудник скоро приобрел у Плихты доверие». Стало известно, что Плихта является резидентом польской разведки, поддерживает связь с Равич-Мысловским и по его заданию вербует агентов, через которых собирает сведения, представляющие интерес для спецслужб Польши. Попытки агента установить действующих под руководством Плихты шпионов положительных результатов не дали. Плихта предложил «Белинскому» оказывать помощь Польше в сборе разведывательных данных политического и военного характера. В частности, он поручил «Белинскому» добыть секретный план окопов возле Могилева, для чего вручил агенту 15 тыс. рублей, полученных от польской делегации.
На этой стадии разработки чекисты, опасаясь провала «Белинского» при общении его с кадровыми иностранными разведчиками, рекомендовали агенту не настаивать на скорейшем свидании с поляками, а попытаться при содействии Плихты снять вместе с «солдатами» какую-либо квартиру в городе. Не без подсказки польских разведчиков Плихта пообещал «Белинскому» помочь подыскать надежное жилье, добыть соответствующие советские документы и деньги.
Изменение в поведении агента, который теперь не настаивал на встрече с поляками, вызвало, как потом оказалось, подозрение у иностранных разведчиков, изучавших его через Плихту.
Вскоре Плихта передал агенту предложение Равич-Мысловского увидеться с ним на окраине Могилева в 12 часов дня. По рекомендации особого отдела предложение польского разведчика «Белинский» отклонил, мотивируя это тем, что встречаться с польским делегатом днем небезопасно. Тогда поляки перенесли свидание на вечер. В обусловленном месте агента встретил один из рядовых представителей польской делегации и с предосторожностями провел в здание, где находились Равич-Мысловский и Езерский. На их многочисленные вопросы агент отвечал в соответствии с выработанной легендой, однако иностранцы не проявили к нему особого интереса. В конце разговора они заявили агенту: «Нам кажется, что вы шпион, но не польский, а русский». В ответ «Белинский» выразил обиду и заявил, что в таком случае он больше не желает встречаться со своими земляками и самостоятельно предпримет попытку нелегально уйти в Польшу, а если с ним случится беда, то в этом будут повинны они.
