– Держись, мастер! – прилетел вдруг гулкий басовитый шепот, и еще чей-то голосок, невнятный, тонкий, совсем детский, полный тревоги и сочувствия, погладил душу теплой ладошкой ласки и сопереживания…
Путешествие по внутреннему пси-миру Купавы кончилось внезапно: горы, разбитые машины, тропа над пропастью – исчезли, перед глазами хирурга медленно проявилась обстановка чужой спальни, лежащая Купава с мокрым от слез лицом.
Мальгин потянулся к ней, но сил не хватило: сердце стучало, как насос, грудь разрывалась от хрипа, кровь летела по жилам со скоростью курьерского когга, кожа на ней светилась, комната плавно кружилась и куда-то падала, но главное Клим все же увидел – Купава дышала спокойно, и сердце ее начинало работать в нормальном ритме. В следующую секунду он отключился… чтобы тут же вскинуться снова, найти женщину взглядом и… снова уйти в тягучий звон, свет и хрип… и опять выплыть из беспамятства, дотронуться до Купавы и потерять сознание окончательно. Последнее, что он услышал, был голос Гиппократа:
– Кажется, вы победили, мастер…
Он уже не видел, как в квартиру вошли воинственно настроенные, подогревающие себя стадным инстинктом мальчики в кокосах, а вслед за ними ворвались Железовский и Джума Хан, и последними – врачи «Скорой помощи», вызванные Гиппократом.
ГЛАВА 11
Борда нашел комиссара безопасности в одном из боксов вычислительного центра управления, представлявшего, по сути, почти стандартное кокон-кресло со всеми мыслимыми видами связи с инками отдела (консорт-линия) – Умником, общим на все управление – Стратегом и погранслужбы – Большим Духом.
Заместитель комиссара по Земле только с виду казался добрым толстячком, готовым расплыться в улыбке от любой шутки, на самом деле его характер ни в чем не уступал железному характеру Бояновой, а требовательность и жесткая хватка были известны всем в отделе – от стажера до кобры. Правда, к себе он был еще требовательней, за что его и уважали.
Все же боксы ВЦ несколько отличались от рубок управления космической и энергетической техникой, в них еще оставалось место и для динго-сферы, и для посетителя, пожелавшего побеседовать с оператором.
– Входите, Рене, я уже закончила, – проговорила Боянова в ответ на деликатное покашливание заместителя.
Кокон раскрылся, освобождая оператора, в боксе вспыхнул неяркий свет, вызвав медовые блики в глубине сотоподобных стен, сходящихся над креслом готическим шатром.
Борда смотрел вопросительно, и комиссар добавила:
– Я не очень сильный аналитик, но иногда хочется сделать прогноз самой, убедиться в правильности интуитивных выводов. Сегодня я решила сделать кластерный анализ
[133]
социальных отклонений и прикинуть масштабы общественной деградации, и вы знаете, что я почувствовала?
– Вы пришли в ужас, – ответил Борда серьезно. Глядя на заместителя пристально и печально, Боянова кивнула.
– Да, я пришла в ужас. Масштабы душевного нездоровья общества нарастают по экспоненте, возникают паранойяльные системы, усиливается эскалация зон конфликтов на национальной и религиозной почвах, что породило касту принципиального невежества с полной расторможенностью животных влечений. Это… это страшно, Рене! Мы так старались в течение сотен лет освободить детей от какой бы то ни было ответственности, что наконец вырастили великолепное поколение абсолютных потребителей! И ни одна из программ интеграции, повышения духовности и культуры не сработала! И не работает.
– Кроме одной.
– Какой же?
– Интрасенсы.
– Интрасенсы – другая стать, они – реакция природы на вырождение человечества, по словам Железовского, и тут я с ним согласна. В обществе, а еще больше в молодежной среде, царят разобщение, дифференциация, потеря интереса к динамике, отсутствие жизнерадостного ощущения жизни и прочие негативные явления. И стоило кому-то подкинуть в эту среду патологический вирус сверхидеи…
– Как появились «хирурги», готовые засучить рукава и «излечить» человечество от «чумы инородцев». Что ж, у них были отличные предки: фашисты, сионисты, националисты, фанатики всех мастей… прочие убийцы души – ахма-ха индуистов. – Борда поднял глаза, вспоминая что-то, и продекламировал: – «Асурья нама те лока андхена тама савритаха гамете тамсге бхиггагханти йе ке чатмаханоджанаха». – Перевел: – «Убийца души, кто бы он ни был, должен попадать на планеты, известные, как миры безверия, полные темноты и невежества!» Шри Ишопанишад, мантра третья. Кстати, на такой мир мы наткнулись.
Теперь Боянова смотрела на собеседника вопросительно, и Борда пояснил:
– Маат. Планета действительно напоминает потухший ад.
Комиссар вздохнула, зажмурилась, потрясла головой, потерла покрасневшие от усталости глаза.
– С удовольствием отправила бы туда все эти «Клубы по интересам»: дилайтменов, функционеров «Братства зрячих» и «эскадронов жизни», мазохистов, трахолюбов, «чистых наслажденцев», травников, созерцателей любви, хочушников, любителей острых ощущений, наркоманов, проповедников «гонок за лидером»…
– Да, – вставил заместитель.
– Что? – очнулась Боянова.
– Хорош зоопарк! Но у этой нечисти есть лидеры и Лидер, это несомненно, иначе «хирурги» не выступили бы со своим ультиматумом, а их не поддержали бы «эскадроны». Выйти бы на этого Лидера, а главное, определить, кто такие «хирурги».
– Да не главное это, – тихо сказала Боянова. – Задача помасштабней – заставить человечество посмотреть на себя со стороны, глазами… да хотя бы тех же «черных людей».
– Если бы они не ушли, – пробормотал Борда.
– Они не ушли.
– Да? – На лице заместителя появилось озадаченное выражение.
– На сегодняшний день их у нас трое: Шаламов, Лондон и Мальгин. Может быть, будет больше.
– А-а… – Борда помолчал.. – Но Мальгин… как бы это сказать…
– Вы знаете, что он отколол? Он провел неинвазивную
[134]
операцию без компьютерного сопровождения. То есть вообще без хирургической инконики.
Борда недоверчиво взглянул на женщину.
– Это невозможно.
– Значит, возможно. Жена Шаламова не выдержала психотропного давления наркоклипов, и Мальгин вытащил ее из транса, проведя глубокое пси-зондирование.
– Факт удивительный. – Заместитель помолчал. – И тревожный. Такое не под силу обыкновенному человеку.
– Он специалист экстра-класса, может быть, единственный на всю планету.
– Все равно он человек… был, во всяком случае.
– Значит, теперь он не человек… а экзосенс, и чего от него можно ждать, неизвестно. Итог битвы между человеческим и нечеловеческим в его душе, увы, не предрешен, что бы там ни говорили его друзья. Нужна перестраховка.
