Остальные восемь личностей Кузьмы-негумана расположились вокруг Мальгина, приняв участие в беседе. Отвечали они на его вопросы по очереди, в зависимости от сложности и уровня темы, а также установившейся вертикальной иерархии – от Кузьмы-первого с его зачатками разума и сложнейшей эмоциональной сферой, вернее эмоционально-инстинктивным аппаратом, до Кузьмы-двенадцатого, чей интеллект Клим оценил равным своему. Правда, когда объединялись все двенадцать субъектов (во время беседы), получался разум на порядок-два мощнее, а главное – совершенно иной, не человеческий, со своими оценками, восприятием, способами обработки информации, видением мира и реакцией на него. В такие моменты Мальгину становилось не по себе, хотя, по сути, он тоже сейчас представлял собой коллективный разум, в котором соединились человеческий, маатанский и орилоунский типы личностей.
Жил этот монстр в другом биологическом времени, быстрее, чем хирург, и ему трудно было сосредоточиться и удерживать членов коллектива на месте. То один, то другой то и дело срывались с места по каким-то неотложным делам, чтобы появиться через минуту, десять, полчаса, однако меньше шести особей никогда не оставалось (пол-Кузьмы, как однажды пошутил про себя Клим).
Впоследствии, на Земле, Мальгин не раз вспоминал фрагменты беседы и снова переживал ее удивительную необычность и эмоциональность.
…Кузьма-негуман был завзятым путешественником, как и Паломник, только возможности его были поскромнее – в пределах метагалактического домена, потому что о существовании орилоунского метро в эту эпоху уже никто не знал, да цели попроще – насмотреться чужих красот да порадоваться жизни.
Передвигался же он действительно на маатанском проникателе. Как оказалось, фабрики-планетоиды по выращиванию проникателей сохранились по сию пору, настолько был велик запас их жизненной активности, и продолжали поставлять «сверхструнные» машины всем, кто хотел ими пользоваться. Правда, девяносто процентов проникателей из-за генетических нарушений были непригодны к перевозке пассажиров, они самостоятельно уходили в космос и пополняли молчаливый мрачный флот «шатунов», остальные ждали команд, старели и умирали в ячеях-доках матки, и лишь единицы находили хозяев.
Кузьма-негуман принадлежал к шестой волне разума или к пятой биологической, о которой Мальгину никто ничего не говорил, даже Держатель Пути и Строитель. Скорее всего судьба всех органических цивилизаций, вступивших на технологический путь развития, была одинакова, и Кузьма знал это, но природный оптимизм и жизнерадостное мироощущение позволяли ему переносить сей факт безболезненно – его век принадлежал ему, и путь он выбирал сам. К тому же скучать не приходилось, все члены его коллектива-тела были достаточно индивидуальны и интересны. Они казались детьми, непоседливыми, азартными и непосредственными, отличить их издали друг от друга поначалу было невозможно, однако вблизи различия каждого бросались в глаза. Правда, Мальгин хорошо разглядел лишь троих: самого маленького и подвижного, похожего на Чебурашку, самого длинного, напоминающего обросший мехом корявый сук дерева, и самого неактивного, наиболее молчаливого, вызывающего в памяти образ замшелого валуна.
Цивилизация Кузьмы вообще была уникальна, по мнению Мальгина, неведомым ухищрением эволюции она приспособилась использовать достижения технологии… других цивилизаций, не создавая своей! Это была своеобразная раса космических цыган, не имевших постоянного пристанища и редко вспоминающих родную планету, вернее остывшую звезду. За свою жизнь – триста человеческих лет – Кузьма успел побывать во многих удивительных уголках своей вселенной, сменить пять кораблей и встретиться с дюжиной представителей других цивилизаций, в большинстве своем существ странных и устремленных к достижению не менее странных и загадочных целей.
– Говорят, что существуют очень простые дороги из прошлого в будущее и обратно, – с нотками огорчения сказал «валун» – Кузьма-двенадцатый. – Но этими дорогами ходят только боги.
Конечно, мысленные фразы-псиологемы «звучат» и читаются иначе, не так, как языковые фразеологемы, но Мальгин и путешественник прекрасно понимали друг друга, обрабатывая чужие ответы и вопросы в соответствии с собственным словарным запасом.
Мальгин уцепился за слово «бог», и Кузьма, соединив аж десять своих глав, после размышления пояснил, что в его понимании «бог» – существо совершенно иного склада мышления, а не какое-то абстрактное высшее существо, способное творить чудеса.
– Он настолько далек от наших проблем и забот, насколько я или вы далеки от проблем одиноко странствующего в вакууме электрона.
Образность перевода фразы принадлежала самому Мальгину, но ответ Кузьмы тем не менее его озадачил.
– Вы имеете в виду Вершителей? – спросил он в замешательстве.
Теперь уже Кузьма погрузился в недоумение, снова призвал на помощь своих братьев, вымолвил осторожно:
– В каком-то смысле Вершители, какими вы их видите, тоже боги, но не главные. Среди них нет важных и второстепенных, каждый может все, но по-разному. И вообще все они разные.
– Но ведь Вершители пришли в эту Вселенную первыми!
Кузьма сделал мину (с эмоциональным эхом), которую человек охарактеризовал бы как «вытаращился».
– Кто вам сказал?
– Держатель Пути… еще Строитель… «Проекции» Вершителя на нашу Вселенную… понимаете, о чем речь?
Кузьма понять пытался, но знал только то, что говорил: по Вселенным изредка проходили «боги», в том числе и Вершители, и были они равны во всем, кроме отношения к разумным существам. Вершители же были…
– Помягче, что ли, – сформулировал Кузьма-восьмой, но двенадцатый его поправил:
– Просто они появляются чаще, особенно если случается что-нибудь неординарное. Такое впечатление, что они что-то или кого-то ждут и этот «кто-то» независим от них. Знаете, мы даже спрашивали себя: не является ли наша вселенная продуктом чьего-либо преднамеренного плана? То есть не имеет ли она конечную цель?
– И что же? – отозвался Мальгин живо.
– У нас нет ответа, – грустно закончил Кузьма-двенадцатый; видимо, из всей компании он был штатным философом. – А что касается Вершителей… образно говоря, Вершитель – это Некто в конце бесконечности. Все знают, что он существует, но достичь его не представляется возможным.
– И тем не менее Вершители – только равные среди равных, – пробормотал Мальгин. – Жаль…
– Чего жаль? – опешил Кузьма.
– Мечты. Все-таки возможности реально существующего Бога греют душу. А тут их много…
– Кстати, среди них есть и люди, – добавил похожий на волосатого многонога Кузьма-восьмой, все время играющий какими-то камешками.
– Не совсем люди, – уточнил двенадцатый. – В ваше время уже появились их предки, вы называете их интрасенсами. Человек обычный, хомо ординарис, не стал полностью космическим жителем, хотя и пытался превратить космос в свою биосферу. Он строил оболочки, поддерживал внутри гомеостаз, но себя перестроить не мог. Интрасенсы же создали свою гармониосферу, Неошамбалу, ускорили развитие и ушли с Земли поодиночке, ассимилировались с другими, подобными себе существами. Кстати, Паломник – кажется, вы его знаете? – потомок таких переселенцев. – Кузьма подумал и добавил: – Хороший мужик… царствие ему небесное!
