Знакомое ощущение разверзающейся бездны охватило инспектора. Холодок страха зябко взмурашил кожу на спине. Дмитрию вдруг на мгновение приоткрылась колоссальная глубина происходящего, замаскированная внешним отсутствием масштабности, но наполненная внутренней, пока еще не проявленной мощью и жуткой всепокоряющей волей противоборствующих сил. Не было сомнении: Мальгин встретился с Шаламовым, и контакт их по какой-то причине обернулся конфликтом.
«Нам здесь делать нечего…» Додумать Столбов не успел: страшный удар неведомой силы настиг снижающийся «пакмак», как мухобойка – муху, и вмазал его в лужайку перед замком, рядом с разбитой связкой Шаламова. Связка инспектора раскрылась, когги посыпались с креплений, как бревна расползавшегося штабеля, и Дмитрий успел вырвать свой осевой драккар из этой кучи, прежде чем второй удар не впрессовал оставшиеся машины в землю. Однако приблизиться к замку ему все-таки не удалось, да и вряд ли он сумел бы что-нибудь сделать, даже владея мощью спейсера. В игре, затеянной Шаламовым и Мальгиным, участвовали гораздо более грозные силы.
Замок Ландсберга начал бесшумно и плавно разваливаться, таять, на его месте проявилась из воздуха удивительная святящаяся конструкция, непрерывно усложняющаяся, растущая в размерах, меняющая цвет и плотность. Она переросла замок, достигла в диаметре километра, выбросила вверх сверкающий полупрозрачный шпиль, пронзивший облака. Кипение света и форм в ее недрах достигло апогея – и все это в абсолютной тишине, лишь ветер постанывал в оперении даккара, да шипел прибой на берегу залива. Перестал восприниматься даже пульсирующий фон связи «спрута». Все, кто наблюдал за этой картиной, затаили дыхание.
Выросшее на месте замка здание теперь напоминало гигантский ком перламутровой сверкающей пены, продолжавшей расти и делиться, а шпиль, выросший из его центра, вытянулся уже за пределы атмосферы Земли, отбросив с пути корабли погранфлота, как пушинки. А затем по обе стороны шпиля появились две исполинские – выше рухнувших башен замка – фигуры: одна человеческая, вернее, имеющая человеческие пропорции, колеблющаяся, полупрозрачная, с размытым ликом, другая нечеловеческая – лоснящаяся призрачной чернотой глыба, внушающая ужас апокалиптическими очертаниями, в которой смешались чуть ли не все твари, созданные воображением Босха, Дали и современных неомистиков.
Вероятнее всего, это были внушенные образы, разбуженные в памяти бушующим пси-штормом, который породила борьба Шаламова – Мальгина, потому что видеоаппаратура шлюпа Столбова не видела того, что видел он, однако ему было не до анализа своих ощущений. Черный монстр поднял нечто вроде огромного меча, собираясь обрушить его на голову противника, и Столбов выстрелил – сработал инстинкт, а не разум, – понимая, что никого в «пенной» горе нет, и все же веря, что помогает именно Мальгину.
Разряд аннигилятора уничтожил часть пенной структуры, прошел насквозь черную фигуру огненным копьем, не причинив ей вреда, но гнев и ярость инспектора были адресованы точно, и Шаламов их услышал.
Будто огромная когтистая лапа сжала вдруг голову Столбова так, что затрещал череп! Дмитрий зарычал от боли, слепо нащупывая цель для нового выстрела, но тело перестало повиноваться ему, голова «взорвалась», превращаясь в пылающий факел, боль заполнила тело по макушку, лавой хлынула из глаз и ушей, и он стал погружаться в жаркий ад небытия, не имея сил ни сопротивляться, ни даже предупредить десант и весь флот об опасности вмешательства. Защита скафандров не была рассчитана на пси-атаку такой мощности, флот надо было отводить.
В последнее мгновение перед беспамятством Столбову показалось, будто кто-то ослабил хватку когтистой лапы, разжал когти, отвел лапу в сторону, накрыл голову инспектора светящимся нимбом защиты, но так ли все это было на самом деле, Дмитрий уже не узнал. Спас его инк драккара, вовремя перехватив управление и бросив шлюп прочь от места схватки двух экзосенсов, двух магов.
Отход десанта, ведомого Столбовым, показал всем, в том числе и комиссару, что события начинают выходить из-под контроля. Если у молодых пограничников и безопасников еще тлела надежда укротить извержение пси-вулкана, то у Бояновой не было и тени сомнений, что флот не способен остановить экзосенсов. Однако оставался шанс успеть что-то сделать, и Боянова начала с главного – с эвакуации населения города и близлежащих поселков. Убедившись, что эвакуация началась – опыт у пограничников и спасателей в этом деле был огромный, – Власта созвала сверхкороткое эфирное совещание руководителей тревожных служб, чтобы поставить вопрос: что делать?
Первым отозвался командор погранслужбы Торопов:
– Уничтожить!
Второе предложение дал Ван Гочжу, исполняющий обязанности председателя СЭКОНа:
– Выбросить за пределы атмосферы!
За первое предложение высказался, кроме Торопова, только директор УАСС, но его не поддержали ни Боянова и ее заместители, ни Совет безопасности. Правда, Власта подумала, что проблема уничтожения еще может появиться на повестке дня, когда все другие аргументы будут исчерпаны, и все же она надеялась на мирный исход операции, тщетно ломая голову над причиной схватки Шаламова и Мальгина.
Умник уже имел опыт «вырезания» объекта на поверхности Земли и выбрасывания его за пределы атмосферы (шаламовский генератор отрицательной энергии), поэтому отработка императива заняла считаные секунды. Четыре спейсера с необходимым оборудованием выдвинулись к заливу, квадратом охватывая зону странного боя «белой и черной магий», опустились до высоты в двести метров, включили генераторы полей и стали сближаться. Пятый спейсер вонзил свое поле горизонтально, отрывая «поле боя» от земли, а шестой накрыл этот образовавшийся «сосуд»-куб «крышкой» своего поля. Синхронизация действий была великолепная, командовал парадом Умник, незримо присутствующий в каждом инке спейсеров, и первое время казалось, что сияющий, пенящийся ад с исполинами, ворочавшимися в клубах дыма и облаках искр-звезд, вот-вот потухнет и, заключенный в прозрачный куб, начнет путешествие сквозь атмосферу. Но произошло неожиданное: спейсеры, эти гигантские машины пространства, похожие на зеркальные пирамиды, достигающие в размерах трехсот метров, с безупречной эстетикой форм, защищенные от большинства космических катаклизмов, накрыла волна искажений, превратив их в подобие отражений на воде, колеблющейся от волн. Строгие пирамиды кораблей начали деформироваться, вытягиваться языками в разные стороны, пока не превратились в лепестковые бутоны со стеблями невиданных тюльпанов, сломали строй, заметались, стали падать. Два из них вырвались из сферы искажений и успели выровнять полет, хотя прежнюю форму не восстановили, остальные рухнули на берег залива и на липовую рощу.
Тишину эфира нарушили испуганные возгласы, запросы кораблей, команды руководителей второго эшелона подстраховки и спасательных шлюпов.
Боянова зажмурила глаза до боли, вдруг осознав, что все сейчас зависит от нее, от единственного правильного решения, ошибка вела к непредсказуемым последствиям, к катастрофе, и не было рядом человека, который мог бы помочь.
– Флоту-два… – начала Боянова, не зная, как продолжить. – Флоту-два отойти на дистанцию поражения, – быстро подсказал Шевчук на волне личной связи. – Подготовиться к залпу. Флоту-один подготовиться к погашению взрывной волны и отражению радиации.
