– Хомо сейчас есть наполовину маатанин, ему этот мало? А стать маатанин он не смочь, как бы ни хотеть, им надо родиться. Хомо быть чужой для соплеменники и не стать свой для маатан, у нас разность цели существования.
– Цель жизни есть жизнь.
– Цель жизни – ничтожество хаоса в пространстве жизни, хомо, а люди способность поддерживать стабильность уровень энтропии только в масштабах оболочка свой тело, увеличность энтропия окружающей среды. И при этом называть себя разумными. Маатане жить иначе.
– Люди разумны, потому что стремятся познать мир.
– Как хомо мочь познать мир, не познав себя? Ему пора знать смысл маатанской цивилизации: объем используемость информация стремит в бесконечность, и ее принципиальность невозможность ни запомнить, ни освоить. Зачем тогда? Все связи с хомо – лишнесть. Не трать время, хомо, у маатан и людей разность цель жизни, им не понять друг друга.
– Но раньше маатанин был вообще некоммуникабелен, и все-таки мы нашли общий язык.
– Кто знать, хомо, можно ли считать этот разговор, мне для общение достаточность один контур память, в то время как я вмещать миллиард такой контур. Люди устроенность проще, их место внизу лестницы эволюции, как и у всех биологические существа.
– Место людей – между богами и зверьми, – пробормотал Шаламов. – Маатанин ошибается. Еще раз по-хорошему прошу помочь расшифровать во мне криптогнозу, мне это очень важно.
– Пусть хомо не обольщаться, помочь ему мочь только соплеменники, например, один из них, что приходить ко мне ради хомо. Он рядом, пусть хомо обратиться к он.
– Что?! Мальгин приходил к тебе? Когда? Зачем?
– Он хотел познать маатан, чтобы вылечить хомо. Прощальность, хомо. Я уходить, время мой возвращение в колыбель прийти.
– Дан, – послышался извне слабый пси-вызов.
– Что? – очнулся Шаламов, услышав наконец, что его окликают.
– Я спрашиваю, кто построил Стража Горловины? – повторил вопрос Мальгин, ничего не понявший из разговора Шаламова с маатанином.
– Не знаю, – машинально ответил Шаламов. – Его никто не строил, он выращен задолго до появления в космосе Орилоуха и Маата. Снова ты со своими дурацкими вопросами?.. Это правда, что ты был на Маате и встречался с «черным»?
– Правда.
– И что ты узнал?
– «Черный человек» получил отпечаток твоей личности, Дан, и положение его в его мире от этого не улучшилось.
– Чепуха, его положение меняется не от внешних причин, не подходите к маатанам со своими мерками. Так ты узнал, как меня можно вылечить?
– В общем… да, хотя подтекст твоего вопроса явно скрывает иронию.
– Да потому, что никто не знает точно, от чего меня надо лечить. И я не знаю, Климушка. И разговор о моем лечении излишен. Прощай. Или, как сказал «черный», прощальность. Вряд ли мы когда-нибудь еще встретимся.
– Ты изменился, Дан. Раньше ты больше думал о своих друзьях… не говоря о Купаве. Неужели ты забыл о ней?
– Шел бы ты к черту! – выругался Шаламов. – Достал-таки! О Купаве я позабочусь сам, не трогайте вы эту тему! Дайте мне разобраться с этим булыжником, возомнившим себя «вершиной эволюции», вот тогда, может быть, и вернемся к старой теме.
Спасатель включил антиграв, устремляясь вслед за «черным человеком».
Он не знал, что Мальгин в это время борется с собой, решая вопрос, включать «василиск» или нет. Время шло, но гипнотизатор так и не был задействован… В последнее мгновение Мальгин, обливаясь холодным потом, заблокировал выстрел и успел скомандовать скафандру следовать за двумя «черными людьми», уносящимися прочь…
Маатанин не свернул к «ледяной горе» орилоунского «живого метро», а направился к стене ущелья, возле которой росла сложнейшая головоломная конструкция, от взгляда на которую в душе пробуждались древние атавистические страхи и тревоги.
– Ваш друг следует за нами, – предупредил Джордж. Шаламов оглянулся: Мальгин в защитном скафандровом комплексе спасателя – камуфляж под маатанина он выключил – держался в кильватере как привязанный.
– Черт с ним, – буркнул Шаламов. – Я его понимаю: он меня упустил и теперь будет лезть из шкуры, чтобы оправдаться перед безопасностью. Македонский в свое время выразился правильно: избави меня, Боже, от друзей, а с врагами я и сам справлюсь. Будет надоедать – остановим.
– Он вооружен.
– Не имеет значения. Я его знаю, он не способен выстрелить в человека, которого считал своим другом всю жизнь. Так воспитан. Догоняй «черного».
Но догнать «черного человека» они не успели. Впереди вдруг с ревом разверзлась земля, из гигантской трещины выметнулся бешено вращающийся смерч дыма пополам с огнем, все вокруг зашаталось, загрохотало, волна искажения пробежала по ущелью, меняя очертания предметов, скал, строений и конструкций. Ударивший от смерча вихрь увлек Шаламова за собой, закрутил, бросил вниз, едва не разбив о голую поверхность обнажившегося скального дна. А потом на месте смерча вырос жуткий, ни на что не похожий стеклянно просвечивающий призрак, заполненный «рыбьей икрой». Приглядевшись, Шаламов понял, что каждая «икринка» – на самом деле не то птичий, не то человеческий глаз!
В первые мгновения Шаламов опешил и упустил фигуру «черного человека» из виду, но Джордж не сплоховал, выполняя приказ хозяина и не обращая внимания на свистопляску орилоунской природы вокруг. Маатанин вонзился в тело «призрака», превратился в черную струю жидкости, эта струя собралась в каплю и нырнула в растущую трещину в дне ущелья. Джордж замешкался, прежде чем повторить маневр «черного человека», и Шаламов крикнул:
– Вперед, не дрейфь!
– Мы в зоне полтергейста
[42]
, это опасно.
– Вперед, я сказал!
– Предупредите хотя бы вашего друга. Кстати, чую локацию, нас догоняют.
Шаламов оглянулся и увидел, как в ущелье стремительным копьем падает десантный когг.
– Молодцы, быстро нас вычислили. Клим, слышишь меня? Не ходи за мной, нянчиться с тобой я не смогу.
– Я тебе не мешаю.
– Мешаешь! – В Шаламове вдруг на мгновение проснулся некто свирепый, яростно-агрессивный; волной поднялся слепой гнев, затмил рассудок. Спасатель тут же опомнился, но Мальгин уже тормозил.
– Так-то лучше. – Шаламов унял поднявшуюся было в голове боль и не оглядываясь нырнул в тело танцующего, меняющего форму глазастого «призрака».
Мальгин, беспомощный, потерявший сознание от пси-удара, остался висеть в воздухе, не отвечая на тревожные запросы Клауса и командира десантного шлюпа.
Часть IV
НЕЧЕЛОВЕК
ГЛАВА 1
Причудливые видения, то жуткие и угрюмые, то сказочно красивые, как танцующие эльфы, посещали его все реже и реже, и наступил наконец день, когда Мальгин проснулся с ясной головой и без тяжести в сердце.
