– Н-ничего… Проходи, пожалуйста.
Она впустила его, чувствуя странную пустоту в голове.
– Вот, решил заглянуть… Это тебе.
– Спасибо. – Она приняла в руки букет – тяжелый, пахнувший сырой цветочной свежестью, и замерла, не зная, что делать дальше.
– Алена.
– Да? – очнулась она от задумчивости.
– У меня к тебе предложение.
– Какое?
– Поехали ко мне. Ко мне на дачу. Хочешь? – Его зеленовато-карие глаза были спокойны и серьезны – значит, он не шутил.
«Так не бывает… – подумала Алена. – Какой-то сумасшедший день сегодня! Сговорились они все, что ли?..» Но Роман Селетин не был похож ни на Бориса, ни на блудного мужа, он был сам по себе.
– Хочу, – сказала Алена без тени сомнения.
– Отлично. Тогда собирайся, я буду тебя ждать внизу.
– Хорошо. – Алена закрыла за ним дверь и остановилась посреди комнаты. «Ну вот, я и пропала. Он сам пришел…»
Она поставила хризантемы в банку, поскольку второй вазы у нее не было. Затем распахнула шкаф, взглядом полководца оглядела его содержимое. Можно было воспользоваться каким-нибудь из концертных платьев – длинных, ярких, с блестками: новогодняя ночь все-таки…
Наугад вытащила одно – голубое, с серебристой отделкой. «Нет, слишком пафосно…» Схватила свитер, к нему – черные брюки, демократично и просто. «Господи, а чего я боюсь?» Она снова достала платье.
Быстро оделась, попыталась заколоть волосы – но шпильки разлетелись в разные стороны. Тогда схватилась за расческу и баллончик с лаком, быстро-быстро соорудила на голове «нечто живенькое» – как выразилась бы Сима. Серьги из бирюзы, колечко с сапфиром… Потом подумала, что колечко будет напоминать ей об Алеше, и сняла его с пальца. Брызнула на шею духами. «Кажется, все…»
Напоследок взглянула на себя в зеркало – и неожиданно осталась довольна результатом. Дело было не в платье, не в прическе – а в чем-то другом. Потом поняла – глаза. Глаза были другими, они блестели…
«Я пропала, – констатировала Алена. – Отправляюсь в ночь с совершенно незнакомым человеком – неизвестно куда, зачем…»
В этот момент зазвонил телефон.
– Алло! – сорвала Алена трубку.
– Алена, это я…
– Любка, миленькая, с наступающим тебя! – закричала Алена возбужденно. – Мне сейчас жутко некогда, созвонимся после Нового года…
– Алена! – сердито сказала Люба. – У меня к тебе очень важный разговор…
– Ей-богу – потом! Всё – пока-пока-пока…
Алена бросила трубку на рычаг и выскочила из квартиры, на ходу натягивая длинное замшевое пальто, отороченное голубой норкой (от известной английской хулиганки-модельерши, самое ценное свое приобретение, которое надевалось в исключительных случаях), – теперь настал его звездный час…
«Я пропала!» – с ужасом и восторгом снова подумала она.
Мела легкая метель, мимо пробежала толпа веселых, возбужденных людей – кто-то на ходу поздравил ее с наступающим, Алена машинально ответила… Селетина нигде не было.
Но испугаться она не успела – рядом вспыхнула фарами черная машина. «Ах, ну да, иначе где бы он стал меня ждать…»
Он вышел из авто, распахнул перед Аленой дверцу.
– Прошу…
В салоне было тепло, тихо играло радио.
– Вперед? – повернулся к Алене Селетин.
– Вперед! – решительно ответила она.
Первое время они ехали молча. Спутник ее глядел на дорогу, занесенную снегом, Алена пыталась справиться со своим волнением. Она все пыталась придумать тему для разговора и не могла… Сияла приборная панель, соловьем разливался какой-то французский шансонье.
Потом Селетин тихо засмеялся.
– Что? – спросила Алена.
– Так… Я боялся, что ты не согласишься поехать со мной. Я просто радуюсь… Ведь все хорошо?
– Да, – улыбнулась она, в одно мгновение избавляясь от неловкости. – Я мечтала куда-нибудь уехать. Нет – я мечтала, чтобы меня кто-то увез.
Она теперь, уже не скрываясь, рассматривала его профиль в полутьме салона. Странное лицо – то совсем юное, то лицо человека уже вполне зрелого возраста. Мелькающие фонари и реклама неуловимо меняли его.
– Сколько тебе лет? – с любопытством спросила она.
– Сорок два. Если хочешь еще что-нибудь узнать, то спрашивай…
– Нет, не буду, – неожиданно решила Алена. – Ничего больше я и не хочу знать. Принципиально.
Селетин засмеялся.
– Хорошо, тогда я тоже тебя ни о чем не буду спрашивать.
Подтаявший снег летел из-под колес, огненной змейкой вилось вдали шоссе.
– О чем же тогда говорить?
– О чем угодно… Например, еще вчера я и предполагать не мог, как проведу этот вечер. Но ты меня поймала.
– Я? – удивилась Алена. – Каким образом?
– Своей музыкой, – серьезно ответил он. – Знаешь, у меня словно в голове все сместилось… Я ведь только о тебе и думал.
– И что же ты думал?
– Что ты хороший человек, – все так же серьезно ответил он. – Что именно с тобой я хочу провести этот вечер.
Алена ничего не ответила. «Я тоже всех прогнала, ото всех убежала… – мелькнуло у нее в голове. – А за ним пошла. Всё, назад пути нет…» Это ее «всё» носило глобальный характер – она явственно ощутила, как перешагнула ту незримую черту, которая отделяла прошлое от будущего.
Они ехали около часа, потом Селетин свернул с трассы, и по кочкам, через сугробы они вкатились в небольшой поселок. С трудом заехали во двор. Небольшой дом с темными окнами, занесенное снегом крыльцо.
– Нет, не выходи, мы пройдем в дом через гараж…
В гараже выяснилось, что весь багажник у Селетина забит свертками. Алена вызвалась помочь, но он отказался:
– Нет-нет, ты гостья, я все сделаю сам… Холодно? Ничего, сейчас отопление заработает, я его включил… Пока не снимай пальто.
Алена прошла в комнату, огляделась. Песочного цвета обои, плетеная летняя мебель, пустые подоконники – ничего лишнего. Селетин действительно бывал здесь нечасто.
Он вернулся со свертками и пакетами – из одного торчал хвостик ананаса, в другом звякнули бутылки.
– Все-таки я тебе помогу! – решительно сказала Алена. – Скатерть есть?
– Да, там, в нижнем ящике…
– А посуда?
– Посуда в другом месте, на кухне.
Они хлопотали вокруг стола, бегали вперед-назад – и в этой суете было что-то такое милое, домашнее, бесконечно приятное, чего Алене очень не хватало.
Потом ей стало жарко. Селетин помог снять пальто – и в том, как он предупредительно подскочил к ней, тоже было что-то домашнее и трогательное. Смеясь, Алена достала туфли, которые предусмотрительно захватила с собой, и переобулась, ничуть не стесняясь того, что Селетин смотрит на нее. Она была сама собой, прежней – как много лет назад, бесстрашной и веселой.
